Призрачная Америка
Шрифт:
Отец Уильям, как всегда пораженный необычайными способностями своего друга, зашел за ним в его жилище – небольшой домик из комнаты и кухни с удобствами во дворе. Протоиерей Николай пригласил его за стол, на котором стоял горячий самовар и тарелка с кусковым сахаром и сухарями.
— Давай попьем чайку, — сказал он. – Тебе нужно успокоиться после пережитого.
Протоиерей Николай
Протоиерей Николай после тех ужасов, которые увидел в России во время гражданской войны, связанных и со смертью всех членов его семьи,
Его не хотели сюда пускать какие-то силы, хотя внешне это никак и не проявлялось, отец Николай просто физически это чувствовал. Но что-то не дало им ему помешать. Священник поселился в маленьком городке среди сотен других русских эмигрантов. Из небольшого сарая, на который они едва наскребли все вместе деньги, они сделали православный храм. С благословения местного православного епископа протоиерей Николай начал служить в нем. На жизнь он зарабатывал плетением корзин, изготовлением деревянной посуды, потому что службы в храме не приносили ему никакого дохода.
За несколько десятков лет удалось вместо сарая построить настоящий небольшой деревянный храм. Когда отцу Николаю исполнилось семьдесят, он попросил епископа рукоположить одного из его прихожан — двадцатипятилетнего Семена в сан священника, а сам переехал в маленький заброшенный дом в нескольких милях от городка, где стал проводить время в молитве. Но каждое воскресенье и в большие праздники, протоиерей Николай неизменно приходил в храм, хотя пешеходные переходы и давались ему нелегко.
После тех ужасов, которые ему пришлось увидеть во время гражданской войны, он ко всему относился спокойно, но всегда уговаривал людей не делать тот или иной грех: «Вы не представляете, какой страшный механизм разрушения включаете этим своим поступком», — были его обычные слова.
С отцом Блэком они познакомились случайно, когда тот, путешествуя по Америке, заехал в городок, где был приход отца Николая, и решил зайти в православный храм. Там они и познакомились. Оба искренне верующих священника были не из тех, кто считает, что все, кто не принадлежит к их церкви, непременно будет гореть в аду. Среди все более уверенно прокладывавшего себе дорогу в душах людей зла, они считали, что все христиане должны держаться друг друга. Но при этом какие-либо совместные богослужебные действия оба считали недопустимыми. Они нечасто встречались: их разделяло пятьсот километров. Но отец Уильям всегда чувствовал молитвенную поддержку отца Николая – человека, все более отходящего от земных интересов. Сейчас, сидя с ним за столом с чашкой горячего чая, Блэк думал, что более нереально: то, что произошло с ним на дороге, или то, что человек, видящий сквозь пространство, своей молитвой меняющий ход событий, так спокойно сидит с ним за чашкой чая…
— Не нужно забивать себе голову этой ерундой, — неожиданно спокойно сказал ему протоиерей Николай. – Нужно думать не о феноменальных способностях, а о том, что мы можем сделать в этой ситуации, и от чего мы готовы отказаться ради этого.
Отец Уильям вопросительно посмотрел на него.
— Ты пожертвовал уже тем, что съездил ко мне, — продолжал отец Николай, — и перенес эту неприятную ситуацию в дороге. Большего от тебя я просить не буду…
— Но что ты хочешь делать?
— Я должен поехать в Моуди, и отслужить
При этих его словах земля под их домом зашаталась.
— Разве здесь бывают землетрясения? – удивленно спросил отец Уильям.
— Нет, — спокойно ответил отец Николай.
— Так что это было?
— Маленькая демонстрация того, что будет в Моуди, из-за чего тебе нельзя туда ехать. Но у меня там найдется помощник…
— Кто же? – заинтересовался Блэк.
— Отец Альберт.
— Но он же убит…
— У Бога все живы, ты разве забыл об этом! — укоризненно сказал протоиерей Николай.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Снова у доктора Хайда
В этот раз доктор Хайд уже не держал Пола привязанным к кровати. Он видел, что его воля во многом сломлена недавними событиями, и поэтому предпочитал закрепить победу над ней посредство сеансов психоанализа. Доктор часами говорил с пациентом, трактуя затем самые случайные обрывки мыслей и воспоминаний так, что у Пола волосы дыбом на голове вставали.
Если верить Хайду, то именно Пол, а не Беркли убил всех людей, а до этого отца Альберта. Но его сознание, сформировавшееся в католической среде, не смогло вместить осознания этого ужаса. Поэтому реальность заместилась фантазией о том, что все это сделал не он, а кто-то другой.
— Вы очень больны, мой друг, — с притворной доброжелательностью говорил Хайд, — ваша неосознанная агрессия, помноженная на ваши злоупотребления психотропными веществами, принимает самые ужасные и причудливые формы. Вы должны согласиться, что за пределами закрытой психиатрической клиники представляете опасность для окружающих.
И Пол начинал думать, что, возможно, это и правда… Он был в той же комнате, что и в прошлый раз, но не будучи привязан к кровати, получающий хорошее питание и не ограниченный в посещении туалета, иногда думал, что в сущности свободен…
— Какое мое будущее? – спросил он однажды доктора Хайда.
— О, теперь, когда появились надежды на ваше выздоровление, оно непредсказуемо. Через некоторое время с вами встретится один человек, который хотел бы помочь вам начать новую жизнь.
И действительно через две недели к Полу пришел мистер Линс. Он еще более вкрадчиво, чем Хайд говорил о тех возможностях, которые откроются перед Полом после его выздоровления. Но для того, чтобы выздороветь, необходимо понять, что плохо совсем не то, что в свое время так ужаснуло его в Моуди. Это и есть норма, это та реальность, в которой Пол должен научиться жить, если он желает стать здоровым, полноценным членом общества. А плохо – то, что они с Беркли натворили.
Пока мистер Линс говорил гипнотизирующим тоном, подавляющим волю к сопротивлению, Пол вдруг явственно увидел отца Альберта, который молился за него. И тут же увидел страшного демона, говорившего ртом Линса.
— Ричард поступил неправильно, и он за это наказан. Но то, что делаете вы – намного страшнее! – сказал он вслух главе тайного клуба.
И мистер Линс сразу изменился. Он сделался холодным и отстраненным, и ничего не говоря, вышел из комнаты.
— У него опять начались галлюцинации, — небрежно сказал он Хайду в коридоре. – Учитывая их опасный характер, возможно, будет правильно сделать ему лоботомию.