Призрачная любовь
Шрифт:
— Не нужно так говорить о Сереже!
— Твоя беда в том, что ты не веришь в Зло, — грустно выдохнул Призрак. — В обычное, обыденное маленькое Зло. Но оно существует. Оно реально, оно всегда рядом. Оно живет в твоем собственном сердце, — не отрицай! Что, как не зло, заставило тебя позволить убить твоего неудавшегося любовника? Что иное, как не стремление ко злу, заставляет тебя приходить ко мне, — снова и снова? Неужели ты до сих пор не понимаешь: я — реален. Я опасен. Я есть ЗЛО. Твоя любовь ко мне — зло. Наша связь с тобой наиболее порочная из всех возможных пороков и извращений:
Лена подняла на него глаза:
— Ты убьешь меня?
— Ты сама убьешь себя, — усмехнулся Призрак, пожимая плечами. — Но что такое смерть? Ты же твердо знаешь, что не перестанешь существовать. Всего лишь поменяешь форму. Так чего бояться?
Во всех книгах, во всех религиях мира контакты с мертвыми запрещены. Почему-то Лена решила, что сможет безнаказанно преодолеть то, что всегда было запретным табу — во все времена, у всех народов? Почему не убоялась, входя в полосу мрака? На что надеялась? Почему сомневалась, что это странное существо способно причинить ей вред?
Он прав! Она не знала, что такое "зло". И не хотела этого знать.
Его волосы, пушистые, мягкие, щекотали щеку.
Лена перестала испытывать сомнения, перестала ощущать страх. Она чувствовала только твердый холод его рук, и их прикосновение было приятно. Она обняла ледяную, гибкую шею обеими руками. Наверно такие же восхитительные ощущения испытывала Ева в объятиях первого змея?
И на них променяла Рай?
Лена позволила приблизиться кроваво-алым губам к своему лицу, покорно закрыла глаза, когда ледяные губы, коснулись её губ. Его тело напоминало ожившую каменную статую. Лена чувствовала себя птицей, попавшей с шелковые сети, в которых биться бесполезно. Растворялась, подчинялась и уходила от всего привычного, близкого и теплого. От всего того, что было ядром души и тела. Легко подчиняясь боли, пришедшей в миг, когда острая бритва вскрывала вены на руках.
Она даже не поняла, что происходит. Лишь вздрогнула и прижалась к нему, словно пытаясь найти успокоение в обманчивых "не-живых" руках.
— Я умру? — спросила она.
— Да
Лена закрыла глаза, покорно погружалась в розовое жаркое марево, окружавшее их плотным кольцом.
Часть II
Туманы Междумирья
А бог молчал.
За тяжкий грех, -
За то, что в Боге усомнились
Он наказал любовь всех
Что б в муках верить
Научились.
Глава 1
Дорога на Тот Свет
Кровавая густая пелена ещё не успела спасть с глаз, а в сознание уже просился звук, скрежещущий и монотонный. Звук заставлял прислушиваться к себе, осознавать окружающую действительность.
Лена с трудом разлепила веки и, преодолевая дурноту, села. Её густо окружал полумрак, о который слабо бился тонкий
Опираясь не твердой рукой о стену, девушка поднялась на ноги. Уронив взгляд вниз, с недоумением увидела, что ванна до краев наполнена грязной водой. Маслянистая вязкая поверхность, местами покрытая, кусочками грязного льда, то и дело колыхалась, словно под ней что-то притаилось. Опасное, голодное, злое. Через мгновение жидкость забулькала, словно закипала, покрываясь крупными пенящимися пузырями.
— Умри, — выдохнула Тьма. — Я не отпущу тебя. Ты не уйдеш-ш-ш-ш-шь. Ле-н-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…
Зов закончился мрачным, утробным, звериным ворчанием.
Лена замерла, не веря, что это происходит наяву. Должно быть, она бредит?
Из воды выбиралось жуткое монструозное создание. Подобные формы могли родиться только в воспаленной, больной фантазии голливудских режиссеров. Таким, как всплывшая из канализации тварь, место в реальности нет.
Больше всего монстр напоминал освежеванную и, уже в таком, в освежеванном виде, избитую овчарку. Обнаженные липкие мышцы блестели, перекатываясь при каждом движениях, пока Чудо-Юдо выползало наружу, медленно переваливаясь через бортики ванной. С мокрых лап сочилась мутная жидкость напополам со струйки черно-алой крови. Между острыми, выпирающими вперед, лязгающими кинжалоподобными клыками, которым легендарный саблезубый тигр обзавидовался бы, случись ему их увидеть, сочился мутный вонючий зеленоватый гной.
Как только лапы монстра коснулись пола, он издал низкое гортанное угрожающее рычание и низко присел в хищной стойке: наклонив голову, прижав кровавые обрубки ушей к крошеву черепных костей, перевитых жил, обнаженных мышц.
Когда Зверь рванулся вперед, Лена опрометью вылетела из ванной, удерживая рвущуюся распахнуться дверь собственным телом. Пальцы, сделавшиеся от напряжения непослушными и малочувствительными, никак не могли ухватить и повернуть ручной фиксатор, поставив тем самым дверную задвижку на предохранитель.
Кожей, всем телом ощущала Лена голодную ярость беснующегося за дверью чудовища. Оно раз за разом билось в тонкую фанеру, стонущую и проседающую под прыжками объемной туши. Дверь только каким-то чудом не слетала с петель.
Когда все же удалось повернуть ручку, Лена как на крыльях, полетела к выходу. Но, распахнув входную дверь, в отчаянии обнаружила, что привычного коридора больше нет. За дверью тянулось нечто, напоминающее собой древние подземные ходы, что растягивались, превращаясь в бесконечный извивающийся шланг.
Она медленно, неуверенно двинулась вперед по открывшемуся переходу, изгибающемуся, из стороны в сторону, как рукав бесконечного лабиринта. Словно перемычки в микроскопических грибках, то ту, то там, с лязгом открывались-закрывались железные двери.
Слабое освещение, льющееся из непонятного источника, позволяло видеть, как по стенам прорастала коричневая, пушистая густая плесень. Как на полу скапливались лужицы мутной воды. Обострившиеся обоняние улавливало запахи гниения, казавшиеся отвратительно сладкими.