Призрачная надежда
Шрифт:
– А ну да точно! Он, в общем, потерял сознание. И пока он был в отключки, я покопался в его голове, в воспоминаниях разных…
– Правильно ты, Сол, говоришь, это уже слишком! Ты что еще и у меня в голове капался!?
– Клаус побурел от возмущения.
– Да успокойтесь вы все!
– закричал Алукард, не выдержав постоянных упреков.
– Вы оба меня уже замучили! Да я треснул его кирпичом по башке, да я потом в ней копался! Я даже его крест сорвал и выкинул в кусты! Потому что он сильно меня бесил! И вот такая я какашка и этим я горжусь!
– Рявкнул вампир. Последнее слово он произнес так громко, что все даже невольно замедлили шаг. Наступила тишина. Все шли
– Что такое мой волчоночек?
– ласково сказал вампир, останавливаясь и обнимая девушку.
– Ничего. Просто я хочу услышать продолжение этой истории, - заигрывающим голосом произнесла девушка.
– Я тебе потом как-нибудь расскажу… наедине.
– А мне сейчас хочется.
– Хорошо.
– Какой же ты у меня хороший!
– сказала Лисель и поцеловала вампира в щечку. Она выпустила его из своих изящных, белых ручек, повернулась к Кате и Лэйн и подмигнула им. В ответ они улыбнулись.
– Ну, раз уж на то пошло, то слушайте дальше, - нехотя проговорил Алукард.
– Мы все во внимании, - сказал Сол.
– Там рассказывать-то практически нечего. Когда он потерял сознание, я прочитал его мысли и к моему удивлению имя, фамилии, отчество, дата рождения, адрес и даже визуальный образ хранящиеся в его памяти совпали с теми данными женщины, к которой когда-то я приходил. Единственное я видел ее лет на десять помоложе, чем Клаус, а так все то же самое. Раз все совпадает, значит, есть всего два варианта, первый: вы дети моего хозяина и тогда все встает на свои места, и второй вариант: вам просто показали первую попавшеюся женщину и сказали, что это ваша мать, тогда кто вы такие и кто ваши родители совершенно не известно. Выбирайте, что вам больше нравится.
– Мне больше нравится первый вариант, хотя если так вдуматься, то мне по фигу кто мои настоящая мать и отец, - сказал Сол.
– Я точно знаю, кто меня вырасти, выкорми. Я ее люблю, считаю мамой, а на остальных мне плевать.
– Сол, как ты можешь, так говорит!?
– ангел даже спотыкнулся от слов брата.
– Пернатый, даже поговорка такая есть, мать не та, что родила, а та, что вырастила. Меня с биологической матерью не связывает ровным счетом ничего, - бес развел руками.
– Я ей даже спасибо сказать не могу за то, что она меня родила. По мне так лучше бы меня вообще не было. Я же даже толком не живу, я только существую и постоянно страдаю.
– Сол, ты не прав! То как тебе жить, зависит только от тебя! И то, что ты страдаешь, тоже, - сказал Клаус.
– Ага! Обломись! Страдать-то мне как раз приходится из-за тебя, твоего Бога и его проклятой религии!
– нервозно прокричал черт, - у меня это уже все поперек глотки стоит! Может, мене вся эта жизнь уже осточертела! Может, я просто хочу любить и быть любимы и все, больше ни чего! А из-за него я не могу ничего! Я как будто бы связан по рукам и ногам! И ты еще будешь говорить, что все зависит от меня!? От меня только зависит где мне нажраться и под каким забором потом валятся! Вот что от меня зависит, а все остальное уже за меня решили Бог и Дьявол!
– Эй, эй ты успокойся, - вмешался Вайс, - ты это чего вдруг завелся?
– Да потому что мне это уже все наст… (Сол достаточно грязно выругался и мне бы не хотелось писать то, что он сказал. Но чтобы смысл и экспульсивнось особо не терялись, я написала первые несколько букв, чтобы вы сами додумали, что он хотел сказать).
– Да ладно тебе. Успокойся.
– Я спокоен… - буркнул себе под нос Сол, - совершенно спокоен…
–
– Давайте закроем эту тему пока мы тут все не передрались, - рассудительно предложил Като. Его единогласно поддержали.
Путешественники молчали не долго, особо болтливый Ки сразу начал болтать.
– Хотите, анекдот расскажу?
– Валяй.
– Едут в общем в поезде женщина и ее дочка, молоденькая тока двадцатилетняя. А вмести с ними в купе едет прапор с солдатом. Все молчат, думают о своем. За окном солнце светит, птички поют и все такое. Тут поезд заезжает в туннель, в купе сразу становится темно. И в полной темноте слышится пощечина. Поезд выезжает из туннеля, в купе снова становиться светло. Все продолжают молчать и думать каждый о своем. Мать такая думает: "Молодец дочка! Может за себя постоять. Ее кто-то ущипнул, а она не дала себя в обиду". Дочка думает: "У какая у меня мама. Ее кто-то хотел закадрить, а она сразу пощечину. Молодец". Прапор думает: "Молодец солдат. Не спасовал, только обидно, что в темноте перепутали и мне пощечину врезали". А солдат думает: "Если еще один туннель будет, я ему еще врежу".
– А вот тоже слушайте. Короче в эстонском метро: "О-о-осторожно-о-о! Двери-и-и закры-ыва-а-аются! Сле-е-едующая-я-я ста-а-анция метро-о-о… О! А вот собственно и она-а-а!" - сказал Вайс. Все засмеялись. Дальше вновь подхватил Ки.
– Комиссия в психушке. Главврач показывает палаты: "А этот пациент считает себя Дунканом Маклаудом. Самый запущенный случай, мы его уже 200 лет лечим".
– Из дневника полярной экспедиции: " 15 декабря. Две недели в пути, а полюса все не видно… Сережка не дойдет, он слабенький. А нас слишком много… в сани набилось".
– Попал мужик в психушку. Приводят его в палату. Там его спрашивают: " Ты кто?". Он им: " Наполеон". Они разочарованно: "Ну, императоров у нас полно". А он им: "А я не император! Я - торт".
Дальше все так пошло и поехало. Ки и Вайс начали на перебой рассказывать анекдоты. Правда, чем дело шло дальше, тем они становились все неприличней и неприличнее.
Они бы так и рассказывали анекдоты до бесконечности, если бы не произошло это…
Черти продолжали травить анекдоты, как где-то вдалеке послышался протяжный женский крик, я бы даже сказала не крик, а вопль. На черном ночном небе появилась точка, которая выросла за считанные секунды. Когда непонятное существо было прямо над нашими путешественниками, они смогли разглядеть его. Это что-то было очень большое, темно коричневого цвета с огромными крыльями. Зверь резко дернулся и с него что-то упало, продолжая непрерывно горланить. Существо сделало круг и скрылось также неожиданно, как и появилось. Зверь может и скрылся, зато в руках Ки осталось что-то другое… точнее кто-то. В руках беса была съежившаяся и зажмурившаяся девушка. Что ни говори, а она очень удачно упал. Девушка приоткрыла один глаз, потом второй и огляделась. В руках она держала два пучка коричневых перьев.
– Ни хрена себе! Девушки уже начали с неба сыпаться!
– восторженно сказал Ки.
– Привет.
– Здравствуйте, - тихо проговорила незнакомка.
– Чудьненько! Она еще и по-русски лопочет!
– бес улыбнулся.
– Меня Ки звать, а тебя?
– Валерия… и поставьте меня, пожалуйста, на землю.
– А мне тебя не тяжело держать. Ты вроде легенькая, - черт оценивающе покачал ее.
– А когда мы перешли на ты? По какому праву вы так пренебрежительно ко мне относитесь?
– Ого!
– Ки поставил девушку на землю. Валерия поправила платье.