Призрачная ночь

Грей Клаудия

— Я скучала, — прошептала я. — Я так скучала по тебе и маме!

— Почему же ты не пришла к нам?

— Боялась, что вы меня больше не захотите видеть. Раз я стала призраком.

— Ты моя дочь, и это никогда не изменится. — Папино лицо исказила от боль. — Мы их так сильно ненавидели… мы их боялись. Конечно, ты испугалась. Мы были такими… упрямыми и недальновидными. Нужно было все рассказать тебе.

— Если бы я знала… — Не знаю, что я сделала бы, если бы знала. Превратилась бы в вампира? Выбрала теперешний путь? Не знаю, но теперь это не

имело никакого значения. Мы снова вместе. — Прости, что я вот так убежала. Я понимаю, что вы очень за меня боялись.

Судя по папиному лицу, я и вполовину не понимала, что они пережили, но он все равно не выпустил меня из объятий.

— Это все тот мальчик. Он всегда плохо на тебя влиял…

— Нет, папа. Я сама приняла решение уйти. Лукас помогал и заботился обо мне, но выбор я сделала сама. И если ты сердишься, а я тебя за это не упрекаю, то должен понять, что виновата я. Только я.

Папа погладил меня по голове и ничего не сказал. Понятно, что он мне не поверил.

— Лукасу нужна твоя помощь, — прошептала я. — У него большие сложности с превращением. Он ненавидит то, чем стал, и не может этого преодолеть. Ты в силах ему помочь.

— Ты слишком о многом просишь.

— Это единственное, о чем я прошу. — Наверное, после всего того, через что из-за меня пришлось пройти моему отцу в последние несколько месяцев, я не имела права ничего требовать, во всяком случае не сейчас. — Когда будешь готов. Просто подумай об этом.

Скрипнула дверь библиотеки, и послышался бодрый голос Вика:

— Прибыла пожарная бригада!

Мы с папой держались за руки, пока Вик и Патрис прорубались сквозь лед. Они хохотали, — очевидно, это было очень мокрое и бестолковое занятие, поэтому я смогла еще прошептать:

— А можно мне повидаться с мамой?

Я думала, папа придет в восторг, но он замялся.

— Давай подождем. Недолго… Мне нужно подумать, как это лучше преподнести.

Сердце мое упало.

— Ты считаешь, что мама не сможет этого принять? Она ненавидит призраков. И теперь возненавидит меня?

— Твоя мама всегда будет тебя любить! — заявил папа. — Как и я. Но у нее самые тяжелые воспоминания о призраках. После Великого пожара в Лондоне, когда почти все привидения сгорели, те призраки, что остались… ни один безумец с ними не сравнится. Селия из-за своих ран задержалась на несколько дней и умерла бы, если бы я не… впрочем, не важно. И, находясь между жизнью и смертью, она пережила настоящий кошмар.

— Ты не представляешь, как тяжело ей далось согласие на короткую встречу с призраком, который помог создать тебя. И все это до сих пор страшно ее пугает.

— Мама будет… бояться меня?

— Мы поможем ей справиться, — пообещал папа. Он уже выглядел лучше, чем даже до моей смерти. Моложе, если это вообще возможно. Глаза его светились, улыбка перестала быть грустной. — Я не хочу, чтобы она долго скорбела. Это было бы… Нет, я не собираюсь так с ней поступать. Просто должен обдумать, как ей лучше преподнести нашу новость.

— Хорошо. — Он говорил

правильно. Да, я очень сильно хотела снова увидеть маму, понимала, что тогда буду счастлива вдвойне, но доверяла папиному мнению. Он любил мою маму вот уже четыреста лет и знал ее лучше, чем кто-либо. — Погоди, ты сказал — Великий лондонский пожар. В нем погибли все привидения?

Папа сжал мои руки.

— Бьянка, разве ты не знаешь? Если призрак застрянет в доме, который загорится, он погибнет. Ты должна быть осторожной, огонь для тебя опасен.

Он все равно что читал нотацию трехлетней мне, объясняя, что лучше не трогать включенную плиту.

— Не волнуйся. Я не собираюсь попадать в ловушку.

Ближайшая к нам ледяная стена затрещала, мы с папой отскочили назад. С другой стороны, усыпанные льдинками, стояли Вик и Патрис. Вик держал топор и выглядел так, словно никогда в жизни так не развлекался. Патрис осторожно отводила с глаз мокрые пряди волос.

— Как дела, мистер Оливьер? — весело спросил Вик.

Патрис показала свою дорогую пудреницу, полностью покрытую инеем.

— Кто-нибудь знает, что я должна сделать с этой штукой? В косметичку я ее точно не положу.

Папа уставился на них, потом на меня, будто пытался что-то сообразить.

— Твои друзья, все они… знают о тебе? И проводят с тобой время?

— Да. Я не сразу поняла, как это сделать, но в конце концов у нас все получилось.

— Лукас… Балтазар… — Папа наморщил лоб.

— Да, они знали с самого начала. И не нужно психовать из-за того, что они не рассказали тебе. Это тоже было моим решением.

— Ой, черт, как неудобно. — Вик закинул за спину топор, как будто именно он оказался неудобным. — Ну что, идем?

— Я это с собой не возьму, — отрезала Патрис, держа свою обледеневшую пудреницу двумя пальцами, словно от нее воняло.

— Дай ее мне. — Папа увидел, что она замялась, и вздохнул. — Пудреницу я тебе потом верну.

Патрис посмотрела на него с сомнением, но вещицу протянула.

— Ну, все в порядке. Рада была помочь. Увидимся позже, хорошо?

— Хорошо, — ответила я.

Вик просто кивнул нам и послушно затопал вслед за Патрис. Я заметила, что она неодобрительно рассматривает свои ногти, — видимо, спеша на помощь, она испортила свеженький маникюр. Со стороны Патрис это был признак истинной преданности.

Мы с папой остались одни. Мы молча перешагнули громадные ледяные глыбы и направились в уютный уголок библиотеки, где между двумя высокими книжными полками стоял небольшой диван — славное местечко, чтобы сесть и поговорить, хотя в тот момент мы не разговаривали. Мне столько нужно было ему рассказать, но я не знала, с чего начать, поэтому начала с места, где началось сегодняшнее противоборство.

— А что ты делал с этой шкатулкой?

— Пытался поймать призрака. — Его взгляд переместился к дальней стене библиотеки, туда, где была установлена эта ловушка. Папа снова сжал мои руки, словно не хотел ни на секунду меня отпустить. — Но он не…