Призрачная жена

Иден Дороти

Сиделка с милым молодым лицом что-то резко сказала старушкам, и те, как черные тени, исчезли из поля моего зрения. Одна из теней прихрамывала и выглядела очень костлявой, другая казалась выше остальных. Я уже видела их раньше, но где? Чувство триумфа, вызванное пониманием, что эти тени являются реальными людьми, сразу же испарилось, когда я обнаружила, что не могу ничего вспомнить.

Сиделка о чем-то спросила меня, но я не поняла.

— Что? — Я подумала, что не расслышала, но женщина повторила неизвестное мне слово.

Моих губ коснулась

жидкость. Значит, это слово означало "пить", облегченно подумала я. У меня все-таки осталось что-то в голове, хотя это "что-то" и причиняло боль. Я проглотила теплую жидкость и поняла, что ужасно хотела пить. Мой живот был совершенно пустым.

Пустым… это слово почему-то встревожило меня. Я попыталась удержать это ускользающее ощущение, но безуспешно.

Я не понимала, что уснула, пока не открыла глаза снова и не обнаружила, что яркие краски над моей головой поглотил мрак. Лишь слева мерцал неяркий огонек, но мне было больно поворачивать голову, чтобы выяснить, что это. Странный шум напоминал звук кипящего чайника. Я опять задремала, балансируя на грани яви и сна. Чуть позже я услышала бой часов и насчитала семь… десять… двенадцать ударов. Кто-то говорил мне, что часы производят слишком много шума. Кто-то был болен, умирал. Кто? Конечно, не я!

Ощущение паники быстро рассеяло туман в моей голове. Я начала вспоминать. Кристина — всплыло в моей памяти. Пятно света стало приближаться ко мне. Я услышала невнятное бормотание и шаркающие шаги. И, повернув голову, ощутила знакомую уже вспышку боли. За пятном света расплывался нечеткий силуэт. Старческий голос старательно произнес по-английски:

— Как вы себя чувствуете, мисс Эмберли? Вы хотите чашечку чая?

— Да, я слышу, как кипит чайник, — сказала я.

— Чайник?

Может быть, она глуховата? Ведь шум не прекращался ни на минуту.

— Прислушайтесь!

Я услышала негромкое хихиканье.

— О, это храпит фру Харбен. Это беспокоит вас?

— А кто это, фру Харбен? — Иностранное имя снова вызвало у меня внезапную тревогу.

— Просто старуха. Она приехала сюда с острова Фюн.

Фюн! Моя тревога превратилась в очередной приступ боли, так как я вздрогнула. Я начала вспоминать!

— Где я?

— Вы в больнице для престарелых дам. Находитесь здесь уже три недели. Вы знаете, это первый раз, когда вы полностью пришли в сознание. Это хороший знак. Вы поправляетесь.

— От чего поправляюсь?

— Поправляетесь после аварии, мисс Эмберли. Но вы не должны больше разговаривать. Я пойду и принесу вам чашечку чая.

Пятно света стало удаляться, прыгая по стенам. Шаркающие шаги направились к двери. А я осталась лежать, поняв, что нахожусь в бальном зале Монеборга, который превратили в больничную палату для старух.

Не помню, дождалась ли я чая или нет, но снова заснула, и, когда в следующий раз открыла глаза, наступил день. Я размышляла о невероятности происходящего. Как могла я пробыть здесь три недели? Что со мной случилось? Неужели я сошла с ума.

Старуха говорила об аварии. Что это значит? Я инстинктивно прижала руку к животу, ощущая там все ту же ужасную пустоту. Мой ребенок! Был ли он еще там?

— Сестра! — закричала я, но мой голос был едва слышен.

Кто-то позвонил в колокольчик. Я попыталась сесть, но не смогла. Мое тело покрывала испарина. Что произошло? Покалечена ли я?

Я услышала знакомые шаркающие шаги и голоса, говорящие на датском языке. Минутой позже надо мной склонилась сиделка.

— Что случилось, мисс Эмберли? Фру Харбен говорит, что вы звали меня.

— Мне нужен мой муж, — сказала я, и по щекам моим потекли слезы.

Почему мой вопрос вызвал у нее замешательство, сменившееся сочувствием? Меня охватил ужас. Неужели Отто тоже пострадал в этой загадочной аварии?

— Герр Винтер… — прошептала я.

— Сейчас узнаю, — сказала сиделка и ушла.

— Герр Винтер в Копенгагене, — послышался голос справа от меня.

По-видимому, это была фру Харбен, дама, которая храпела. С большим усилием я повернула голову и посмотрела на нее. Она сидела на кровати — высохшая старушка с совершенно белыми волосами.

— Вы ошиблись, вы говорите об Эрике, — проговорила я, довольная, что начала все вспоминать. — Мой муж Отто.

Старушка смотрела на меня выцветшими голубыми глазами.

— Вот как, — задумчиво протянула она.

Мне хотелось расспросить ее, как долго мы лежим с ней бок о бок, но я чувствовала себя слишком усталой и растерянной. Мне нужен был Отто, который объяснил бы мне все.

Но пришел не Отто, а незнакомый молодой мужчина в темном строгом костюме.

— Я слышал, вам стало лучше, мисс Эмберли, — одобрительно произнес он на хорошем английском. — Прекрасно.

— Но никто не говорит мне, что со мной случилось, — раздраженно пожаловалась я.

— А вы ничего не помните?

— Ничего. Я пришла в себя здесь. Мне сказали, что в больнице я уже три недели, но это не может быть правдой.

— Это правда. Вы получили сильный удар по голове. Несколько раз вы пытались что-то сказать, но, к сожалению, мы не поняли.

— В какую аварию я попала?

— В автомобильную. За рулем был герр Винтер.

Отто погиб! Теперь я поняла это. Поэтому сиделка на стала со мной говорить.

— Герр Винтер мертв?

— Ну что вы! Он получил только несколько ссадин и синяков. Автомобиль врезался в дерево с вашей стороны, поэтому вы пострадали больше. Но это все в прошлом.

Однако в глазах доктора мелькнуло что-то еще.

— А мой ребенок? — прошептала я.

— Сожалею, мисс Эмберли, но вы потеряли его. Мне очень грустно сообщать это вам. Мы вынуждены были произвести небольшую операцию. Именно это отсрочило ваше выздоровление. К счастью, вы находились на ранней стадии беременности. — Он улыбнулся. — А сейчас вы должны поправляться: есть, спать, ни о чем не беспокоиться. Фру Доротея спрашивает о вас каждый день.