Призрачный сфинкс
Шрифт:
Он обессилел от давно забытого ощущения сытости и не смог добраться до своей пещеры, и так и пролежал всю ночь в окружении невиданных молчащих зверей. Лапы его с дрожью впивались во всклокоченную землю, потому что темнота вдалеке то и дело озарялась вспышками света, совсем не похожего на мягкое сияние золотых крестов белого города над широкой рекой.
А когда утреннее солнце отразилось в глазах дракона, прямо из сияющего солнечного диска с ревом вылетел диковинный крылатый зверь. Он несся по небу со страшной быстротой, хотя крылья его были неподвижны.
И опять потекли годы, заполненные привычным сном. Прошлое стерлось, почти не оставив следов, но память о том, что дрожь земли предвещает поживу, осталась.
Вновь начала содрогаться земля – и вот, наконец, он решился ползти туда, где днем раздавался грохот. Он покинул пещеру и двинулся в путь через поле. Свет далеких окон был неприятен дракону, но чувство голода заставляло его медленно двигаться к домам.
И не мог он, конечно, знать, что это город вел наступление на древнюю степь, ежедневно и неустанно забивая сваи для новых зданий – новых частей своего постоянно растущего тела.
Дракон полз по осенней жиже, и свет фонарей, укрепленных на башенных кранах, сиял в его глазах. Он нетерпеливо шевелил ушами, но не было в городе страха, а если не было страха – не оставалось надежды на добычу.
На балконах домов стояли люди, говорили, смеялись, курили – и никому не было дела до старого дракона, с опаской ползущего по дороге, разбитой колесами самосвалов.
И только маленький мальчик, разглядев внизу дракона – узкую ушастую голову, чешуйчатую спину, огромный хвост и тяжелые крылья, – восторженно крикнул:
– Мама, смотри! Настоящий дракон ползет!
Женщина вышла на балкон, поправляя пушистые волосы, всмотрелась в улицу. В лужах сверкали осколки лунного света.
– Какой дракон, сынок? Опять трейлер на стройку что-то везет.
Женщина махнула рукой в сторону громоздящейся на недалеком холме железобетонной коробки и вернулась в комнату. Мальчик перегнулся через перила, повторил разочарованно: «Трейлер…» – и задумчиво подпер рукой щеку, провожая взглядом мощную машину, с ревом ползущую в гору.
А парень, идущий с троллейбусной остановки, отошел на обочину, пропуская ревущую громаду, ослепившую его светом фар, посмотрел на забрызганные грязью брюки и погрозил кулаком шоферу…
– Дракон… Дракон… – беззвучно шептал он, и тело его лежало на кровати в запертой больничной палате.
– Ты что это? Ты что? – хрипло повторял, нависая над ним, проснувшийся Левченко. – Ты что?..
Ковалев его не видел и не слышал. Он уже видел совсем другое, он словно бы существовал одновременно сразу в нескольких ипостасях.
Длинный коридор. Дверь…
…Стражники втолкнули арестованного в просторный кабинет и застыли, ожидая дальнейших распоряжений.
– Оставьте нас, – сказал, поднимаясь из-за стола, высокий худощавый человек в черной сутане. – Я вас вызову.
Раздался дружный стук
Наконец Главный Дефенсор отвел взгляд в сторону и медленными шагами приблизился к окну. Сказал, не оборачиваясь:
– Повтори-ка все то, о чем ты беседовал с лицензионными торговцами, в чем убеждал на вечеринке членов товарищества менял, что разъяснял отстраненным и чему учил бездельников-запоминателей. Повтори, а я послушаю.
Арестованный молчал, уставившись в пол.
– Я жду, – с угрозой произнес Главный Дефенсор, пересек кабинет и остановился напротив арестованного. – Мое терпение не беспредельно. Помнишь, как сказал поэт? «Всему на свете есть конец. Терпенью тоже…» – Главный Дефенсор любил цитаты.
Еретик, наконец, шевельнулся.
– А еще он сказал: «Не стоит рассуждать о том, что очевидно». – Он в первый раз поднял глаза. – Ведь содержание моих бесед вам известно.
– Безусловно, безусловно, – покивал Главный Дефенсор. Его темные, с проседью, волосы блестели от благовонного масла. – И все-таки хотелось бы услышать не от посредников, а, так сказать, из первых уст. Откуда ты взял столь бредовые идеи? Мне доводилось беседовать здесь и с сумасшедшими, и с бунтовщиками – такие были и, увы, будут, вероятно, во все времена, как бы ни была крепка и нерушима держава, – но ты ведь, кажется, не сумасшедший, и уж, тем более, не бунтарь. Ты наследственный устроитель садов. Ну не цветы же нашептали тебе всю эту ересь?
Арестованный едва заметно улыбнулся:
– Труд садовника хорош тем, что не препятствует размышлениям. А размышляя, невольно задумываешься над разными вещами и стараешься самостоятельно найти ответы на возникающие вопросы.
Главный Дефенсор поднял брови:
– Выходит, садовники потенциально опасная часть населения?
Еретик опять улыбнулся:
– Это вряд ли. Далеко не каждый, я в этом уже не раз убеждался, склонен к размышлениям. К сожалению, очень и очень многие живут, ни о чем не задумываясь…
– И ты решил им помочь, – прервал арестованного Главный Дефенсор. – Решил облагодетельствовать запоминателей и торговцев, менял и отстраненных. И на этом бы, безусловно, не успокоился, если бы мы тебя не остановили. Подумать только, каким извращенным воображением надо обладать для того, чтобы измыслить самому и пытаться убедить других в том, что наш мир, наша единственная объективная реальность создана какими-то сверхъестественными высшими существами! – Главный Дефенсор, заложив руки за спину, начал ходить от стены к стене. – Выходит, мы не более чем игрушки в руках неведомых нам могущественных создателей? Сегодня держава прочна и несокрушима, а завтра создатели поменяют свон планы – проснутся, например, в плохом настроении – и обратят в прах все наше величие? Так тебя понимать?