Призрачный воин
Шрифт:
Он бежал недостаточно быстро. Психическая энергия была теперь повсюду, вскипая в не до конца замерзших ручьях, пульсируя в скованных льдом деревьях, взирая из зеркальных поверхностей сосулек и застывших озер.
Отход стал бегством. Бушующие гормоны превратили Алориниса в синее пятно на безликом белом фоне.
Впереди показался темный транзитный тоннель, через который сюда ранее прибыл скиф. Едва сознающей себя частью мозга гиринкс понимал, что от хозяйки его отделяло огромное расстояние. Ее дух уже даже не маячил на границе его чувств.
Страх гнал Алориниса
Подобно всепожирающему пожару проявляющаяся психическая сущность текла через холмы и долины, неукротимая и становящаяся все сильнее и сильнее.
Алоринису оставалось всего несколько прыжков до безопасного тоннеля. Взор бестелесного охотника надвигался чуть поодаль.
Он не стал замедляться.
Напряженный до предела, Алоринис не думал ни о чем, кроме побега от преследователя. По этой причине во второй раз после прихода в купол гиринкс не заметил опасность.
Едва фелинид влетел во тьму тоннеля, нечто с визгом рухнуло на него сверху.
ГЛАВА 22
ТЕНИ СГУЩАЮТСЯ
Внутри ощущалось сопротивление.
Иянне потребовалось мгновение, чтобы понять — она ошибалась. Не сопротивление, а нежелание. Ее нежелание.
Групповой разум отличался от всего, что она знала. Духовидица ожидала нечто вроде общности цепи бесконечности Ияндена, возможно, менее наполненной, но и гораздо меньшей в размерах. То, с чем она столкнулась, оказалось куда более осмысленным: булавочные головки десятков тысяч отдельных разумов были обращены вовнутрь, будучи сфокусированы словно через линзу, коей выступало ядро группового разума, и могли действовать одновременно независимо и совместно.
Групповой разум — воистину, сила большая, нежели сумма его частей, — сместился, узнав о ее присутствии через прикосновение Сайдари. Зал вокруг нее посерел, став едва различимым, звуки водопадов и трелей птиц приглушились. Мысли Сайдари разрослись мощным паводком: они оставались по-прежнему близки, но теперь не походили на дверь, через которую ее разум проникнул в общность. Иянна перестала чувствовать и кресло под собой, и тепло пальцев Сайдари, без остатка погрузившись в объятия Зайсутры.
Поначалу она не сливалась с групповым разумом. Он окружил ее, вознося сквозь психический план бытия. По ментальной нейронной сети текла энергия, напоминающая скорее вибрацию, нежели холодный ток кристаллической цепи бесконечности. Она была более явственной и непосредственной по сравнению с отстраненной силой усопших.
Групповой разум был по-настоящему живым. Он существовал вне оков органической псионической цепи, на высшем уровне, чем даже атомы разумов зайсутранцев.
Варп.
Групповой разум существовал в чистом варпе.
Ей захотелось вырваться. Имматериум был пустотой, засасывающей Иянну внутрь, тьмой, что грозила потушить ее свет. Здесь было невозможно существовать, и духовидица ощущала себя беззащитной перед всей мощью Хаоса и голодом Великого Врага без единой руны или оберега.
И все же она продолжала существовать. Удерживаемая силой группового разума, Иянна оказалась в коконе, сокрытая от выискивавшего ее алчущего взора согревающей тенью.
И, осознав это, приняв покровительство Зайсутры, Иянна погрузилась глубже и почувствовала себя как спящий младенец в полуявственных объятиях отца с матерью.
Наступило принятие.
Ее смертное тело проронило слезу, однако разум плыл по все более возвышенным планам, отделенный от бренной скорлупы. Она разделила любовь группового разума и почувствовала родство, которое связывало вместе всех обитателей Зайсутры. Возле Иянны горело сердце Сайдари, а над ним свивались щупальца близости, коими представлялись остальные члены дома Ариеналь. Но здесь не существовало разделений между одним семейством и прочими. Кровью и мыслью Ариеналь связывался с остальными родами Зайсутры, незаметно перетекая из одного в другой, и вся их бесконечная масса постепенно сходилась в единственную точку.
Как же легко Иянна могла стать частью группового разума.
Из его центра духовидицу манило сияние любви. То было средоточие, вокруг которого обращался весь групповой разум, и именно от него происходили внимание, жизнь и телесность. То был узел и источник, неподвижный, но всепроникающий. Направляющая сила, но также пустота, в которой могли отразиться ее страхи.
Сайдари находился рядом с ней, как и остальные зайсутранцы. Они увещевали ее, призывая открыть себя групповому разуму, как он открылся перед ней.
Иянна противилась, хоть это и причиняло ей боль, — это было словно отказывать в объятиях ребенку. Ей казалось, что здесь чего-то недостает, и это неопределенное, но тревожное чувство пряталось под самой поверхностью.
Конфликт.
Не внутри группового разума. Он был озером безмятежности, спокойным и гостеприимным. Однако на его краях возникали завихрения встречных течений.
«Пойдем со мной». Мысли Сайдари стали вдруг резкими и острыми, загоревшись ярким светом в общности группового разума. Иянна ощутила его приглашение и почувствовала, как переплетаются их пальцы, а ее тело безвольно поднимается с кресла.
«Это... — Она не могла собраться с мыслями. — Я не...».
«Не бойся. Пойдем, и ты увидишь сердце группового разума. Тогда ты все поймешь и познаешь освобождение от своих страхов».
Духовидица стала бороться за контроль над бренными чувствами. Будто выходя из глубокого сна, она моргнула и попыталась сосредоточиться, вернуть отчетливость в серое марево вокруг себя. Пятно стало лицом ее отца, торжественным, но исполненным доброты.