Призрак чёрной башни
Шрифт:
Парень вздохнул, мучительно застонал, начиная тереть лицо ладонями и шепча что-то ядовитое.
— Ты будешь моей смертью, Тики!
— С патетикой – перебор. И это, — Алвес дёрнул плечами, в которые вцепился парень. — Шёл бы своей дорогой.
Пока он ещё оставался добрым, милым, но парень сверлил взглядом и молчал. Алвес перехватил тонкие и хрупкие на вид запястья, надеясь как всегда с лёгкостью оттолкнуть незнакомца, как и десяток подобных ему, и с ужасом осознал, что, даже сжав и надавив со всей силы, не добился никакого результата.
Только взгляд седого стал ещё более
— Слушай. Я не буду ничего пытаться сделать с тобой в этот раз. Вообще. Это бессмысленно — заставлять тебя помнить, когда ты не желаешь. Снова забудешь сегодня же, завтра или через неделю! Я не могу исправить тебя на таком уровне! Но ты должен мне подыграть. Если хочешь, считай, будто всё это — результат розыгрыша или спора, в котором я проиграл и теперь должен до тебя любыми способами достучаться. Думай, что хочешь, даже что я действительно псих.
Меньше всего на свете Алвес хотел подыгрывать незнакомцу и соглашаться с ним хоть в чём-то. Но заманчивая идея мирного и быстрого разрешения идиотской ситуации манила.
Парень дождался кивка и сам освободил плечи, предусмотрительно отступая и оглядываясь.
— Тогда вот что: если кто-то к тебе позже придёт и спросит, так и скажи, что я был, приставал к тебе с неделю, впаривал чушь и удалился разочарованный, усталый, несчастный, измученный…
— Я тебя что, пытать должен?
— Нет. Я сам бы справился, — мотнул головой парень, задумчиво почёсывая шею. — Просто скажи, что я пытался, тому, кто спросит. Особенно убедителен будь, если припрётся мелкая девчонка. Не желая с ними иметь дела, называй меня психом — именно так ты обычно себя и ведёшь.
— Отлично, — фыркнул Алвес, оглядываясь и пытаясь угадать, в каком углу может оказаться скрытая камера. И продолжил, хотя разговор можно было бы и свернуть уже. — А ничего, что я даже имени твоего не знаю?
Парень нахмурился с таким видом, словно подобная идея ни разу не приходила ему в голову. Стукнул себя по лбу, застонал, будто под ней скрывались бинты и свежая рана (и было за что, если он так не только к Алвесу приходит), пошатнулся и отвернулся.
Алвес даже заинтересованно подался вперёд, вздрагивая при возникновении между ним и парнем очередной туристки, тут же сунувшей ему под нос цветастое фото и затараторившей о пропавшей дочке. Алвес отмахнулся, грубо послав женщину прочь, подавляя невольные сомнения о том, действительно ли она является туристкой. Уж акцент казался подставным до боли. А мошенники разного рода какие только способы не использовали в последние дни.
— Мэм, вам помогут в полицейском участке. Я могу…
Стоило заикнуться о стражах порядках, как цвет покинул и без того бледное лицо, и женщина поспешно ретировалась.
Алвес фыркнул, размышляя о том, куда смотрят эти самые стражи, и, обернувшись к седому, наткнулся на мягкую улыбку глаз и губ.
— Вайзли.
— Чего?
— Называй меня Вайзли, — предложил парень и протянул руку.
— Алвес, — пожал на удивление холодную ладонь португалец.
— Значит, мы договорились, и в случае неожиданных гостей и вопросов…
— Я бы не желал ни гостей, ни вопросов, — ясно и отчётливо ответил Алвес.
— Не
— А мне нравится отсутствие амнезии и любых провалов в памяти. И фантазия моих родителей. И ещё некоторые моменты в законодательстве, запрещающие чужим людям менять твоё имя в любой период твоей взрослой, прекрасной жизни.
— Хорошо, — покладисто согласился Вайзли, засовывая руки в глубокие карманы своей кофты и выуживая тонкую, пластиковую карточку. — Если что-то пойдёт не так.
Ламинированная карточка оказалась визиткой. И первое, что попалось Алвесу на глаза, это не телефон, но профессия.
— Доктор психиа..а.. а..? Какого чёрта? — возопил Алвес, осознавая, что перед ним стоит представитель его самой нелюбимой профессии. Меньше всего на свете Алвес любил, когда его анализировали, изучали, диагностировали! Поведение, мысли, мотивы, фантазии — это слишком личное, чтобы мириться с существованием тех, кто без спроса лезет внутрь!
Была бы воля Алвеса, он запретил бы психологию, психиатрию и все их отрасли. Хочешь жить так – живи так. Хочешь быть маньяком – будь маньяком. Хочешь фантазировать на мёртвых — пожалуйста.
Но никто его скромной волей не интересовался.
— Если это часть твоей какой-то работы, знаешь ли!.. — зарычал португалец, теряя остатки расположения к седому.
— Нет-нет! — замахал руками парень. — Ничего общего. Но там сразу мой телефон. И это – хобби. И вообще наша ситуация – результат нелепого спора, но никто о том знать не должен. Понимаешь?
Но Алвес не понимал. Тем более что пригляделся к карточке.
— Это не твоё имя.
— Ну… Тебя ведь тоже «Тики» никто, кроме меня, не называет.
— Ах, Вайзли – это кличка для особенных?
Седой смутно улыбнулся, кивая.
— Ещё скажи, происхождение у них одинаковое?
— О нет! Нет! Оно как бы… тебя я так называю, чтобы… эээ.. а зачем, если я не пытаюсь заставить тебя вспомнить? Чтобы ты пожаловался на мои действия тому, кто спросит! — радостный Вайзли нашёл себе повод.
— Клуб особо одарённых жизнью, что вы такую фигню выдумываете? — совсем хмуро продолжил Алвес, визитку всё же отпуская в карман.
— Это Семья. И мне пора. Мы же обо всём договорились. Да и обещают дождь скоро, а мне ещё добираться, — залепетал Вайзли (прозвище всё же понравилось Алвесу больше), отступая. — Я сделал всё, что смог…
— Надеюсь – не встретимся.
— Я тоже, — тяжело вздохнул парень, натягивая платок ещё ниже на глаза. — Но я волнуюсь. И это, посети хотя бы башню уже!
— Так ты всё-таки рекламщик! — возликовал Алвес, но парень, просивший называть себя Вайзли, вдогонку отправил парочку проклятий.
— Она сама тебя изводить не перестанет! — завершил седой или крашеный, решительно отправляясь прочь.
И Алвесу осталось лишь стоять и строить догадки о том, как догадался Вайзли о проблеме и насколько хорош он в своей профессии, пока набережную не накрыла широкая тень. В отдалении раздался гром, и Алвес, имеющий в списке нелюбимых вещей мокрую одежду и несвоевременные дожди, поспешил домой.