Призрак дома на холме
Шрифт:
– Мальки. Для головастиков уже не время, глупышка, но мы наверняка найдем лягушачью икру. Я в детстве ловила мальков руками и отпускала.
– Из тебя бы вышла отличная фермерша.
– Здесь хорошо устраивать пикники. Сидеть у ручья и есть крутые яйца.
– Салат с курицей и шоколадный кекс, – рассмеялась Теодора.
– Лимонад в термосе. Просыпанная соль.
Теодора перекатилась поудобнее.
– А знаешь, про муравьев все врут. Нет никаких муравьев. Коровы, может быть. Но я еще ни разу не видела на пикнике муравья.
– А
Теодора открыла один глаз.
– У тебя был дядюшка-юморист? Который что ни скажет, все смеются? И который советовал тебе не бояться быка: когда бык на тебя кинется, надо просто схватить его за кольцо в носу и раскрутить над головой?
Элинор бросила в ручей камешек; сквозь прозрачную воду было видно, как он медленно опустился на дно.
– У тебя много дядюшек?
– Тысячи. А у тебя?
Через минуту Элинор ответила:
– О да. Большие и маленькие, толстые и тощие…
– У тебя есть тетя Эдна?
– Тетя Мюриэль.
– Такая сухопарая? В круглых очках?
– С гранатовой брошкой.
– Она приходит на семейные торжества в темно-бордовом платье?
– Отделанном кружевом.
– Тогда, наверное, мы с тобой родственницы, – сказала Теодора. – У тебя были пластинки на зубах?
– Нет. Веснушки.
– Я ходила в частную школу, где меня учили делать реверансы.
– Я вечно болела зиму напролет. Мама заставляла меня носить шерстяные чулки.
– Моя мама заставляла брата приглашать меня на танцы, и я делала реверансы как очумелая. Брат до сих пор меня ненавидит.
– Я упала во время выпускной процессии.
– Я забыла свою партию в оперетте.
– Я писала стихи.
– Да, – сказала Теодора. – Теперь я точно знаю, что мы кузины.
Она со смехом села, и тут Элинор шепнула:
– Тише. Рядом кто-то есть.
Они застыли, прижавшись плечами и молча глядя на склон за ручьем. Трава там шевелилась: кто-то медленно и незримо пробирался по яркому зеленому холму. Солнечный свет померк, от ручья потянуло холодом.
– Кто это? – выдохнула Элинор.
Теодора крепко стиснула ее запястье.
– Ушел, – звонко произнесла Теодора. Снова выглянуло солнышко и стало тепло. – Это был кролик.
– Я его не видела, – сказала Элинор.
– Я заметила его в ту же минуту, как ты заговорила, – твердо объявила Теодора. – Это был кролик. Он скрылся за холмом.
– Мы тут слишком долго сидим. – Элинор с тревогой взглянула на солнце – оно уже коснулось холмов – и, встав с сырой травы, поняла, что у нее затекли ноги.
– Только вообразить! Две закаленные пикниками девицы испугались кролика, – рассмеялась Теодора.
Элинор протянула ей руку, помогая встать.
– Нам правда надо спешить, – сказала она и, поскольку сама не вполне понимала свою тревогу, добавила: – Может, другие уже приехали.
– Ладно, скоро мы сюда вернемся и устроим пикник, – заметила
– Можно попросить миссис Дадли, чтобы она сварила нам яйца. – Элинор замерла и сказала, не оборачиваясь: – Теодора, ты знаешь, я не смогу. Честное слово, не смогу.
– Элинор. – Теодора положила руку ей на плечо. – Ты же не позволишь им нас разлучить? Теперь, когда выяснилось, что мы кузины?
3
Солнце плавно скользнуло за холмы, словно торопясь зарыться наконец в их мягкую зеленую перину. На лужайке перед домом лежали длинные тени. Теодора и Элинор подошли со стороны боковой террасы – безумный фасад Хилл-хауса, по счастью, уже скрыла тьма.
– Нас кто-то ждет, – сказала Элинор, прибавляя шаг, и в следующее мгновение впервые увидела Люка. Час любви, поверь, настанет, подумала она и сумела выговорить только неловкое: – Вы нас ищете?
Он подошел к перилам, сощурился, разглядывая их в сумерках, и тут же склонился в низком поклоне, который сопроводил широким приглашающим жестом.
– «Коль это мертвые, – продекламировал он, – то смерть желанна мне». Дамы, если вы – призрачные обитательницы Хилл-хауса, я останусь здесь навсегда.
Вот придурочный, строго подумала Элинор, а Теодора сказала:
– Простите, что мы вас не встретили. Мы ходили смотреть окрестности.
– Ничего, нас встретила чокнутая старуха с кислой физиономией, – ответил Люк. – «Здрасьте-здрасьте, – сказала она мне, – надеюсь, утром я застану вас живыми, а ваш обед стоит на буфете в столовой». Засим она отбыла в кабриолете новейшей модели вместе с первым и вторым убийцами.
– Миссис Дадли, – заметила Теодора. – Первый убийца – это, должно быть, Дадли-привратник, а второй, полагаю, граф Дракула. Чудесная семейка.
– Раз мы составляем перечень действующих лиц, – сказал он, – то меня зовут Люк Сандерсон.
– Так вы представитель семьи? – вырвалось у Элинор. – Владельцев Хилл-хауса? Не гость доктора Монтегю?
– Да, я представитель семьи и когда-нибудь унаследую сие величественное сооружение, а до тех пор я здесь в качестве гостя доктора Монтегю.
Теодора хихикнула.
– Мы, – сказала она, – Элинор и Теодора, две маленькие девочки, которые хотели расположиться у ручья на пикник, но испугались кролика и прибежали домой.
– Я смертельно боюсь кроликов, – вежливо согласился Люк. – А вы возьмете меня с собой, если я пообещаю нести корзину для пикника?
– Можете прихватить укулеле и развлекать нас музыкой, пока мы будем есть бутерброды с курицей. Доктор Монтегю здесь?
– Да. Любуется своим домом с привидениями.
Минуту они молчали. Всем троим хотелось подойти друг к другу поближе, сбиться в кучу. Наконец Теодора сказала тоненько: