Призрак дракона

Бриггз Патриция

Это были два костюма.

Один из них, серого цвета, я сразу узнал. Отец любил этот наряд.

– Эти вещи я принес из гардероба покойного Хурогметена, – сообщил Аксиэль, кивком указывая на серый костюм. – По-видимому, к вам в комнату приходил еще кто-то. Когда я явился сюда двадцать минут назад, на кровати поверх одежд вашего отца лежал вот этот наряд.

Я взял у него второй костюм. Туника была бархатной, темно-синего, почти черного цвета. С правой стороны вверху на ней красовался вышитый красными, золотистыми и зелеными

нитками хурогский дракон. Один только бархат подобного качества стоил, наверное, десять золотых, если не больше. А такую вышивку не смог бы сделать ни единый человек в замке, разве только мать.

Сорочка под туникой была сшита из какой-то изысканной тонкой ткани бледно-золотистого цвета.

– Что это за материал? – поинтересовался я.

– Шелк, сэр. – Аксиэль изумленно вскинул брови. – Вы тоже не видели раньше этого костюма. Он не принадлежал вашему отцу. И в гардеробе вашего дяди не было ничего подобного.

– Я надену его, – сказал я, проводя шершавыми пальцами по тонкой материи. – Если он мне подойдет.

– Для похорон Хурогметена это то, что надо, – согласился Аксиэль. – Но кто принес сюда этот костюм?

Я на мгновение задумался.

– Наверное, призрак.

– Призрак?..

Аксиэль нахмурился.

– Конечно. Неужели ты ничего о нем не слышал?

Я осторожно надел шелковую сорочку. Она сидела на мне так, будто ее только что сшили точно по мерке.

Хотя скорее всего так оно и было. Орег ведь сказал, что рядом с его отцом не было других слуг. Наверное, он все умел делать.

– Естественно, я слышал об этом призраке, милорд, – ответил Аксиэль. – Но почему он вдруг решил принести вам костюм?

Я пожал плечами, надел на себя тунику, снял свои старые штаны и натянул новые, широкие – из такой же ткани, как сорочка.

– Не знаю. Спроси об этом у него.

Я подошел к небольшому зеркалу на стене и поразился, увидев свое отражение. В этом потрясающем наряде я выглядел отлично – мужественно и даже элегантно. Поэтому, выходя из комнаты, с особым старанием изобразил на своем лице маску идиота.

Церемония погребения прошла с должной торжественностью. Отец бы пришел в неописуемую ярость. Но его мнение ни для кого уже не имело значения.

Мать была в сером бархатном платье – в своем свадебном платье – и выглядела красивой и какой-то воздушной. А дядя рядом с ней смотрелся сильным и уверенным в себе – прекрасная кандидатура для защиты Хурога.

Сестренка в темно-синем бархатном платье из такой же ткани, как моя туника – только дракон вышит в другом месте, на груди, – выглядела совсем взрослой.

Бедный Орег! Ему пришлось попотеть!

Я быстро произвел в уме некоторые подсчеты и с удивлением отметил, что мама была в возрасте Сиарры, когда вышла замуж за отца.

Я стоял на склоне холма над вырытой в земле ямой и смотрел на приближающуюся похоронную процессию. Я прекрасно всех видел, а они видели меня –

своего нового господина (временно лишенного власти).

Я приехал сюда (как и полагалось, раньше других) на добродушном мерине. Все остальные должны были идти пешком.

Стейла шла впереди облаченных в форменные одежды синего цвета воинов, которые несли гроб, накрытый плотным покрывалом. Они двигались вслед за Эрдриком и Бекрамом, замыкавшими группу, состоящую из членов семейства.

Наверное, только Стейла по-настоящему горевала по отцу, хотя лицо ее оставалось спокойным, а в глазах не было слез.

Подойдя к яме, родственники усопшего остановились, а воины вынесли вперед гроб и принялись осторожно опускать его в землю.

Когда-то мой отец стоял на этом же месте и наблюдал за тем, как в могилу погружается ящик с телом деда. Наверное, он торжествовал.

Я взглянул на мать. По напряженному выражению лица дяди можно было понять, что она опять стонет. Я очень плохо помнил те времена, когда мама наслаждалась жизнью – смеялась, играла со мной, строила для меня крепости из деревянных поленьев. Тогда отец воевал вместе с армией верховного короля.

Надоеда смотрела на опускавшийся в могилу гроб широко раскрытыми глазами. Когда Дарах положил ей руку на плечо, она вздрогнула.

Я подумал о брате, который, желая отделаться от жестокости отца, бросил все и сбежал из дома.

Заберет ли тебя за то, что ты сделал с собственной семьей, подземное чудовище? — мысленно обращался я к покойнику.

Но скорее всего боги простили отца, потому что он был Хурогом. Из-под земли никто не явился за ним, зря Дарах так опасался этого.

Я спустился вниз, набрал в руку земли и бросил в яму.

Там и оставайся! – кричала моя истерзанная душа.

Меня мучила жгучая злость. Если бы отец был другим человеком, то сейчас рядом со мной находился бы младший брат, который помог бы мне в управлении Хурогом. И мать могла бы взять на себя часть обязанностей – ведение хозяйства, организацию работ в полях. Тогда и я не был бы сейчас наполовину безумным, а по моим щекам не текли бы слезы.

Я единственный плакал на этих похоронах. И, наверное, был единственным, кто скорбел. Но скорбел я не по покойнику, которого закапывали в землю.

– А мой дядя знает о тебе? – спросил я у Орега, который сидел на моей кровати, прислонившись спиной к стене.

Мой красивый костюм висел в шкафу. На мне были старые, пропитанные потом одежды – в них я каждый вечер ходил на тренировки с солдатами Синей Гвардии. Даже похороны отца не могли помешать моим занятиям.

Я сидел у камина на табурете и точил обувной нож.

– Нет, – ответил Орег, закрыв глаза. Его лицо выглядело безмятежным и умиротворенным. – Твой отец никогда никому не рассказывал больше, чем следовало.