Призрак древних легенд
Шрифт:
Встретил меня совершенно пустой зал ресторана и приглушенный звук разговоров. На него я и пошел. А неплохое местечко. Большой светлый зал, столики с белоснежными скатертями, сцена. Значит, здесь бывают какие-то представления. Любопытно. Надо будет посетить. Заведение для белой публики. Думаю, простому вольному сюда не попасть. Рядом со сценой, с обеих сторон от нее обнаружились кабинеты. Из одного из них и раздавались мужские голоса, смех и звон посуды.
Длинный овальный стол, заставленный всевозможными яствами и девять человек за ним. Кроме старого пирата никого из присутствующих не знаю. Стоило мне появиться на пороге, как говор и смен
— Здравствуйтие, господа вольные охотники.
— Здравствуй, Кровавый, — слегка окая, за всех ответил невысокий, кряжистый седой как лунь мужчина, сидящий рядом с Кнудом. Сильный воин. И одаренный тоже сильный. — Или боярином тебя теперь величать? — а смотрит остро, пронзительно, губы кривятся, будто в оскале.
— Это будут зависеть от того, как договоримся сегодня, — пожал я плечами и без приглашения сел за стол. Круг неодобрительно зашумел. Плевать! Они что, в самом деле, думали, что я перед ними стоять буду? — Пока зовите Федором Михайловичем.
— Нагл, не по годам, — заметил один из вольных недобро глядя мне в лицо.
— В самый раз, — с усмешкой ответил на его взгляд, — Да и не тебе решать то.
— Мурман, я щас ему кровь пущу, — сипло выдохнул мужик, приподнимаясь.
— Уймись, Лапа, — тихим голосом бросил седой и ретивый вояка тут же послушно сел на место, — А ты, Кровавый, — он жестко зыркнул на меня, – Не правильно разговор начал. Уважаемым ватаманам грубишь, в круг сел не по праву. Ты жив пока, потому как за тебя Кнуд и Ворон словечко замолвили.
А я-т думал, что старший круг вольных — люди умные, готовился к разговору, подыскивал аргументы. А тут, оказывается, действует право сильного.
— Это вы что ли меня жизни лишить собрались? — я с улыбкой осмотрел сидящих напротив меня людей. А ведь нет у них лада. Лапа с Мурманом явно играют против меня. И еще один, долговязый, сухой как вобла. И взгляд неприятный — рыбий. Эти однозначно мои противники. Жалко, Мурмана я бы хотел видеть на своей стороне. Сильный боец и маг, обладающий авторитетом. Интересно, чем я ему не угодил? Да и Лапа с Рыбой что на меня взъелись? Вроде дорогу никому из вольных я перейти не успел. Или успел? Это скоро обязательно выяснится. А что с остальными?
Кнуд смотрит с сожалением. Еще бы знать, о чем жалеет старый пират. Что меня тут могут убить или, наоборот, что я, потеряв терпение, перебью почтенное собрание? Еще один из ватаманов — мощный, квадратный, основательный, как каменная крепость с черной, как смоль кудрявой шевелюрой и такой же черной густой ухоженной бородищей, из-за которой не видно лица. Лишь нос картошкой и горящие веселым любопытством глаза изучающе смотрят на меня. Были бы на Мидгарде цыгане, подумал бы, что передо мной представитель этого народа. Бородач хмыкнул, так вот кто тут все время хмыкает, и залихватски мне подмигнул. Что не осталось без внимания Лапы, который, скрипнув зубами, заиграл скулами. Еще двое ничем не выделялись. Встреть я их на улице, принял бы за обычных лавочников.
Вся эта оценка заняла буквально мгновение, а потом пришло время действовать. Если они хотели застать меня врасплох — не надо было посылать подкрадываться сзади такого увальня, да еще и наевшегося чеснока. Удар, который должен был выбить из-под меня стул, пришелся
— Я, так понимаю, разговора не получилось, — буркнул я сам себе, глядя на два тела у своих ног, разбитый стул и напряженные лица Круга. Думаю, больше мне здесь делать нечего. Судя по всему, люди пришли сюда, заранее зная, что разговора не будет. И услышал тихий голос Мурмана:
— Федор Михайлович… Присядь, поговорим, — седой кивнул на стул, на котором только что сидел напавший на меня ватаман, — А ты, Лапа, вставай! — чуть громче распорядился Мурман, — Нечего там кряхтеть!
Раненый поднялся, закусив губу, не издав не единого стона, выдернул нож и прижал рану салфеткой, позаимствованной со стола. Злобно зыркнув на меня, он уселся напротив. Тут же появились два крепких мужика, которые споро вытащили из кабинета так и не пришедшего в сознание бык. Дождавшись, когда уляжется суета, седой посмотрел на меня, и как будто не было только что никакой драки, спокойно спросил:
— Ну, рассказывай, Федор Михайлович, — в суровых глазах мелькнула лукавая искорка, — Что хотел-то от общества?
Глава 19
С вольными мы не договорились. Договариваться оказалось не с кем. Их братство, единство, и взаимовыручка так красиво, с таким апломбом превозносимые мне Вороном, а потом и Кнудом, оказались мыльным пузырем — полной фикцией. Гильдия Вольных охотников находилось в состоянии полураспада. Внутри организации развились и в настоящее время находятся в состоянии перманентной войны три фракции.
Первая, и самая мощная на сегодняшний день, — группа молодых и ретивых, возглавляемая Лапой, и негласно поддерживаемая Мурманом. Беспринципные беспредельщики, нацеленные только на личное обогащение. По факту — обычные бандиты под крышей гильдии. Их вожак и закусился-то на меня по одной простой причине — уничтожив Кракена и его банду, я порушил отличный, и приносящий немалый доход, бизнес, изрядную долю в котором имели ватаманы из молодых. Частенько они же и занимались транспортировкой рабов на юг и к эребам. Именно поэтому лидер портовых так вольготно себя чувствовал. С одной стороны его подпирали тихушники князя Лобанова, а с другой — Гильдия Вольных охотников.
Вторая группа — старики, стоящие горой за традиции. Здесь прочное и безоговорочное лидерство у Кнуда и Ворона. Их философия проста — повольники не бандиты, а воины. Делать дела с криминалом можно только до определённых границ. Лукавство, как по мне. Деды просто боятся, что власть постепенно уходит к молодым, поэтому и держатся за традиции, как утопающий за соломинку. В остальном они не очень-то и отличаются от Лапы с товарищами. Разве что не лезут в откровенно похабные дела, такие как наркотики и работорговля. В остальном же противозаконной деятельности не чураются, и всякие банды и бандочки вполне себе поддерживают, используя при необходимости, как Ворон — шайку Тихого. И у Кнуда таких группировочек, думаю, есть не одна и не две. Да и про дела Мурмана и Лапы с Кракеном Кнуд прекрасно знал. И мер не принял абсолютно никаких. Хотя сам на территории порта интересы имел. Так что вся эта толкотня — борьба за место у сытной кормушки и не более того.