Призрак Джона Джаго, или Живой покойник
Шрифт:
— Что же мне делать? — повторила Нейоми.
— Открыта ли дверь коровника? — спросил я.
— Нет, но кладовая для инструмента, за углом, не заперта.
— Отлично. Подойдите к окну, покажитесь ему и скажите, что сейчас спуститесь.
Храбрая девушка подчинилась мне, не раздумывая.
Как не могло быть сомнений в том, что это его глаза и походка, так без раздумий я признал и его голос, когда он тихо отозвался снизу:
— Хорошо!
— Сначала поговорите с ним как раз там, где он стоит, — сказал я Нейоми, — чтобы у
Мы вместе вышли из дому и молча разошлись в разные стороны. Нейоми следовала моим указаниям с той находчивостью, которая есть у женщин, когда дело касается хитростей и уловок. Я и минуты не пробыл в кладовой, как услышал их голоса с наружной стороны двери.
Первые слова, которые я отчетливо различил, касались причин его тайного ухода с фермы. Униженная гордость, — уязвленная вдвойне презрительным отказом Нейоми и оскорблениями Эмброуза, — вот что лежало в основе его решения. Он признался, что видел газетные объявления о розыске, которые еще более утвердили его в намерении скрываться!
— После того, как надо мной насмехались и издевались, после того, как меня отвергли, — говорил несчастный, — я был рад узнать, что кое-кто здесь имеет серьезные основания желать моего возвращения. От вас зависит, мисс Нейоми, останусь ли я и соглашусь ли, представ перед судом и подтвердив свое имя, спасти Эмброуза.
— Что вы имеете в виду? — строго спросила Нейоми.
Он понизил голос, но все-таки я мог его слышать.
— Пообещайте выйти за меня замуж, — сказал он, — и завтра же я отправлюсь в суд и докажу им, что со мной ничего не произошло.
— А если я откажусь?
— В таком случае я снова исчезну, и никто не сумеет меня найти, пока Эмброуз не взойдет на плаху.
— Неужто вы такой негодяй, что всерьез предлагаете мне пойти на это? — громко воскликнула девушка.
— Если вы вздумаете поднять тревогу, — отозвался он, — клянусь Всевышним, вы пожалеете об этом! Настал мой черед, мисс! Больше я не позволю с собой играть! Отвечайте прямо — пойдете вы за меня — да или нет?
— Нет! — отчетливо, в полный голос произнесла Нейоми.
Я распахнул дверь кладовой и схватил Джона за руку. Он не страдал от нервного истощения, которое меня обессилило, и был намного крепче меня. Нейоми спасла мне жизнь, когда Джон Джаго свободной рукой вытащил из кармана и приставил к моей голове пистолет. Она выбила оружие из руки Джона Джаго. Пуля попала в воздух. В тот же миг я подставил ему подножку. Звук выстрела переполошил дом. Вдвоем с Нейоми мы прижимали его к земле, пока не подоспела помощь.
Глава 12
ЗАВЕРШЕНИЕ
Джон Джаго предстал перед мировым судом. Личность его была установлена.
Жизнь Эмброуза и Сайласа, разумеется, опасности больше не подвергалась, во всяком случае, если говорить о людском правосудии. Однако, прежде чем братья смогли выйти из тюрьмы восстановленными в правах честных граждан, им пришлось переждать, пока будут соблюдены различные юридические проволочки и формальности.
В течение этого времени произошли события, о которых следует вкратце упомянуть, пока мое повествование еще не закончилось.
Мистер Мидоукрофт, разбитый испытаниями, которые ему пришлось вынести, скоропостижно скончался вследствие ревматической болезни сердца. К его завещанию было присовокуплено дополнительное распоряжение, убедившее меня в том, как права была Нейоми, когда говорила о влиянии мисс Мидоукрофт на него и о том, чего она добивалась, используя свое влияние. Мистер Мидоукрофт оставил сыновьям лишь пожизненную ренту. Безусловное право собственности на ферму он завещал сестре, с рекомендацией завещателя «выйти замуж за его лучшего и дражайшего друга, мистера Джона Джаго».
Вооружаясь завещанием, наследница Морвика отправила Нейоми оскорбительную записку, в которой указывалось, что получательница сего может более не рассчитывать на кров и стол. Мисс Мидоукрофт, следует здесь прибавить, упорно отказывалась верить, что Джон когда-либо предлагал Нейоми свои руку и сердце и даже угрожал ей, чему я сам был свидетель, если она не примет его предложения. Мисс Мидоукрофт обвинила нас — и меня, и Нейоми — в попытках из ненависти к этому «многострадальному человеку» опорочить Джона в ее, мисс Мидоукрофт, глазах и послала мне, так же, как Нейоми, уведомление с просьбой покинуть дом.
Итак, в один прекрасный день двое изгнанников с чемоданами в руках встретились в холле.
— Нас обоих выставили, да, друг Лефрэнк? — с непередаваемо комической улыбкой сказала Нейоми. — Вы, я полагаю, теперь отправитесь домой, в Англию. Мне же придется самой зарабатывать себе на жизнь здесь, в Штатах. Видите ли, женщина в Америке вполне может отыскать себе работу, если ей есть у кого получить рекомендацию. Вопрос в том, где мне найти друга, который замолвит за меня словечко?
Тут уж я не упустил случая!
— Я могу предложить вам место.
Она ничего не заподозрила.
— Какая удача, сэр! — только и сказала она. — Где же это — на телеграфе или в галантерее?
В ответ я удивил ее тем, что, впервые заключив в объятья, поцеловал.
— Рабочее место — у моего камина; жалованье — любая вещь в пределах разумного, которую вам вздумается пожелать; а должность, Нейоми, если вы, конечно, не возражаете, — моей жены.
Больше мне нечего было прибавить, за исключением того, что много лет прошло с тех пор, как я произнес эти слова, а моя любовь к Нейоми ничуть не убавилась.