Призрак графа Шереметева
Шрифт:
«Да ведь это же сын того графа, что женился на крепостной!» – неожиданно даже для себя вспомнил Пашка.
– Так что вам угодно, сударь? – спросил юный граф.
– Простите, я, кажется, ошибся, – промямлил парень, отступая к двери.
Дмитрий нахмурился, у Паши похолодело всё внутри, сердить призрака ему не хотелось.
– И всё же извольте рассказать о цели ваших поисков, а я уж сам решу, ошиблись вы или нет!
– Я искал не Вас, а мальчика лет шести, Митю, у него умер отец, и он плакал. Я хотел убедиться, что он в порядке, – выпалил Паша, от страха у него отказался работать мозг,
Повзрослевший Митя нахмурился.
– Это какой-то очередной розыгрыш? Кто подослал вас сударь? Кого мне вызвать на дуэль? – сквозь зубы практически прорычал Дмитрий Николаевич.
– Нет-нет, меня никто не посылал, я, кажется, заблудился… – окончательно растерялся Паша.
– Уходите, – тихо сказал граф и отвернулся к окну. Пашка с удивлением заметил, как плечи Дмитрия Николаевича опустились и вздрогнули, будто их хозяин пытается сдержать рыдания.
– С Вами всё в порядке? – растеряно глядя на светящуюся фигуру спросил Паша. Ему в этот момент стало трудно дышать. Воздух вокруг стал вязким и сырым, так что двигаться стало практически невозможно, а на сердце заскребли все кошки Петербурга разом. Парень тут же пожалел, что полез с расспросами к приведению.
– Подите прочь, я сказал!!! – заорал юный граф, резко развернувшись к Паше, черты его лица заострились, брови сомкнулись у переносицы, глаза сверкнули нечеловеческим огнём. За окном перепуганные вороны громко захлопали крыльями, закаркали и разлетелись в разные стороны. В вязкой тишине комнаты их скрипучий гомон прозвучал громче грома, сердце Паши затрепетало быстрее крыльев этих вестниц смерти.
Парень пошатнулся, у него закружилась голова, и перехватило дыхание. Призрак это заметил и тут же взял себя в руки, в буквальном смысле, обхватил своими изящными ладонями себя за плечи и глухим, будто из могилы голосом, проговорил:
– Простите, сударь, кажется, я напугал вас. Обычно я веду себя предельно сдержанно. Привык на оскорбления и шуточки отвечать улыбкой. После смерти батюшки, я был совершенно одиноким ребёнком. Родня отца видела во мне сына крепостной, они презирали меня за то, что мой отец пренебрег их мнением, их представлениями о жизни, пошёл ради своей любви наперекор обществу, друзьям, и эти же люди не давали мне общаться с моими родными по материнской линии, считая их недостойными общества графа. Я жил сам по себе, без любви и заботы близких. Да еще и под постоянным градом насмешек. Иногда мне казалось, что моя жизнь никому не нужна и не имеет смысла, а зачем тогда мучится, не лучше ли порадовать надменную родню своим уходом. Не знаю, что бы со мной стало, если бы не император. Он был добр ко мне еще до моего рождения, дал согласие на брак моих родителей, так что благодаря ему я сейчас граф, а не очередной господский байстрюк. И он же дал мне хороший совет: улыбаться всем с надменной благожелательностью и не замечать насмешек. Я последовал императорскому совету. Вечерами мне порой кажется, что улыбка навсегда приклеилась к моему лицу. Но жить действительно стало проще: наглецы перестали видеть во мне ранимого мальчишку и спрятали свои ядовитые жала. Если они и продолжают источать свой яд, то уже за моей спиной, и меня это не задевает.
– Я
Неожиданно у Пашки зазвонил мобильник. Пока он пытался извлечь его из заднего кармана джинсов, граф исчез. На экране телефона гневным красным цветом горело имя учительницы. Паша выскочил из комнаты и, уже спускаясь по лестнице на второй этаж, ответил на звонок.
– Где тебя носит, Соболев? – раздался в трубке строгий голос классной.
– Мария Петровна, простите, я пошел искать туалет и заблудился.
– Мы все только тебя ждём! – раздраженно бросила учительница и закончила разговор.
Оказавшись на втором этаже, парень удивленно отметил, что во всех залах и коридорах горят многоярусные хрустальные люстры. Стоило ему сделать пару шагов, как рядом оказалась строгая женщина средних лет в сером костюме. Она в категоричной манере потребовала у парня присоединиться к своему классу, очень доступно объяснив ему дорогу.
В гардеробе с его курткой в руках стояла, встревожено улыбаясь, Нюта. «Она беспокоилась обо мне…» – подумал Пашка и с удивлением понял, что очень рад ее видеть. А еще парень не мог не заметить, что от Нюты пахнет чистотой, никаких навязчивых ароматов.
По дороге домой Паша даже почти внимательно выслушал её эмоциональный рассказ о виртуозном исполнении музейными музыкантами какой-то там симфонии, которую сама Нюта пыталась играть на фортепьяно, но у неё ещё пока ничего не получалось. На Лиду парень взглянул всего один раз. Её плотно сжатые в презрительной усмешке губы и грубые рубленые фразы, которыми она бросалась в подруг, убедили его, что сегодня он растревожил черного ворона за окном, зато смог сохранить синичку за пазухой.
Любой ценой
Приближался Новый год. Витрины магазинов раздражали яркими гирляндами, веселыми Санта-Клаусами и пёстрыми ёлками. Лида была зла на весь мир. После злосчастной экскурсии в музей Музыки Пашка перестал на неё даже смотреть. А ведь раньше она постоянно чувствовала его взгляд. Мальчишка молча любовался ею издалека, всегда был готов поднести портфель, занять очередь в буфет и даже подежурить по классу вместо неё. Он ничего не просил взамен, не ныл о своих чувствах, не хвастался липовыми подвигами. Пашка был сдержан, вежлив и предан. Настоящий мужчина, может быть этим он её и зацепил. Не то чтобы он нравился Лиде, скорее ей нравилось его немое восхищение.
Как он посмел ослушаться её? Ведь она предложила ему встречаться! А взамен попросила о пустяшном одолжении: не последнюю модель телефона, ни цветы каждый день. От него всего-то и требовалось – посмеяться… Да, объектом смеха должна была стать Нюта, пустоголовая любимица учителей. Ну и что?
Конец ознакомительного фрагмента.