Призрак и другие соучастники
Шрифт:
Мироныч и Лютик пришли в себя. Пока в больнице лежат, но Фима уже успел пожаловаться девчонкам, что здесь плохо кормят. Даже спросил не завалялось ли у кого-нибудь из них бутерброда? Значит, на поправку идет.
Акулову перевели в другой интернат. Где-то под Ярославлем. Гульнара с Дылдой больше не дружат. Дашка прибилась к девчонкам из седьмой палаты, ходит тише воды, ниже травы. А Нарка вообще ни с кем не разговаривает. Сидит в сторонке и молчит.
Самое главное событие — у интерната новый директор. Ни за что не угадаешь, кто. Анна Геннадиевна, та самая тетка из московской комиссии. Оказалось, что она родом из Тихореченска.
Дверь снова открылась.
— Ой, как вас много! — удивилась Алиса Сергеевна, — Стасенька, я поблагодарить тебя пришла. Если бы не ты и Соболевы…, — глаза учительницы повлажнели, — Спасибо тебе. Это от меня, — она протянула девочке авоську зеленых яблок и пакет сока, — врачи сказали, что у тебя из-за хлороформа может быть аллергия. Вот, разрешили только яблоки. А это от Кости… Константина Васильевича.
Стася развернула пакет и обнаружила в нем небольшую акварель в деревянной рамке. На первом плане была изображена тоненькая, большеглазая девочка с двумя косичками, но почему-то в платье, какие, по мнению Стаси, должны были носить исключительно принцессы. За ее спиной, скрестив руки на груди, стояли два мушкетера с огненно-рыжими шевелюрами.
— Это же Соболевы! — воскликнула Мила, — Вылитые.
— А это — Стася, — добавила пухленькая Света, — Красивая!
— Стас Перепелкин, подчиненный Тараса Анатолиевича, сказал Косте, что вы напоминаете ему героев книжки «Мушкетер и фея», — улыбнулась учительница, — Мы с мужем ее читали в детстве. Крапивин написал. Вот Константин Васильевич и решил сделать тебе такой подарок. Нравится?
— Очень, — искренне ответила Стася. Наверное, бабушка бы сказала, что у мужа Алисы Сергеевны несомненный талант, — Я тоже люблю эту книжку. Только она в Москве осталась.
— Девочки, вы извините, — обратилась учительница к соседкам Стаси, — Нам нужно с вашей подружкой кое-что обсудить. Наедине.
— Мы уходим! — тут же засуетилась Мила, — Вот только… Стась, все хотела тебе сказать: я много думала о нашем разговоре. Помнишь, тогда, ночью? Наверное, ты права. Нужно не самой подстраиваться под других, а менять всех под себя.
— Неоднозначный вывод! — заметила Алиса Сергеевна.
— Но в нашем случае — полезный. Давай, Мил, у тебя получится, — улыбнулась Стася, — Ты же теперь, после отъезда Вилки, за главную осталась. Только когда будешь все менять под себя, постарайся не превратить в интернат в большую комнату страха.
Девочки попрощались и исчезли за дверью, правда, при этом успев взять со Стаси обещание, что когда она вернется в интернат, подарит каждой из них по своему рисунку. В больничной палате внезапно стало очень тихо.
— Стася, я поговорила с мужем и… мы решили…
Девочку накрыла лавина волнения, идущая от молодой учительницы. Она принесла острый запах полыни и лимонного сока.
— Ты знаешь, у нас с Костей нет детей. Ну, как-то не сложилось. И вот мы подумали, почему бы не взять тебя к себе, — Алиса Сергеевна испуганно глянула на Стасю. Самое страшное было произнесено, и она, не давая девочке ответить, продолжила скороговоркой, — Понимаешь, мы тебе очень благодарны, но дело не только в этом. Ты такая… родная. Мне кажется, нам вместе
— Алиса Сергеевна, — остановила стремительный поток Стася, — Спасибо вам. Это классное предложение! Я ужасно скучаю по Москве, да и дядя Тарас тоже. Он же без меня не вернется. И вы мне очень нравитесь. Вот только…
— Что?
— У меня здесь появились настоящие друзья: Вадик и Гарик. Я не хочу их терять.
Алиса на мгновение задумалась. Заправила за ухо непослушную прядку.
— Знаешь, я сначала хотела поговорить с тобой, а потом уже с их дедушкой. Вообще-то мы с мужем хотели бы, чтобы они тоже поехали с нами. Мальчики и Владимир Валерьянович. Тарас Анатолиевич пообещал утрясти все формальности.
— Круто! — не выдержала Стася, — Мне это не снится? Нет? Алиса Сергеевна, вы волшебница!
— Спасибо. Только учусь, — засмеялась учительница, — В любом случае у нас есть время, чтобы всех уговорить. Я смогу вступить в права наследства только через шесть месяцев. Да и интернат посреди учебного года не бросишь. У Кости тоже реставрация храма лишь к весне закончится. Так что до лета мы в Тихореченске, а потом едем в Москву!
— Ура-а-а! — закричала Стася и закружилась по палате.
Веселье прервал негромкий, но очень уверенный стук в дверь. Дверь палаты снова распахнулась, впустив маленькую беловолосую девочку. За ее спиной обозначилась шкафоподобная фигура охранника.
— Привет, ты меня помнишь? — тоненько спросила она.
— Дина?
— Да. А вы жена дяди Кости? — обратилась дочка миллионера к Алисе Сергеевне, — Хорошо, что я вас обеих застала. Папе снова пришлось уехать по делам, поэтому я сама решила передать его подарок, — маленькая Дина, напомнившая Стасе жителя страны минипутов, порылась в расшитой бисером сумочке и извлекла оттуда два конверта, — Это вам. От папы. В них — банковские карточки. Думаю, вы обрадуетесь сумме, которая на них лежит. Пока.
Наследница огромного состояния еще раз улыбнулась и опрометью бросилась из палаты. Молчаливый шкаф последовал за ней. Алиса Сергеевна покрутила в руках конверт, на минуту задумалась, встала с постели и выглянула в коридор.
— Тебе не кажется, что мы должны вернуть эти деньги ее отцу? — с сомнением в голосе обратилась она к Стасе.
— Честно? Нет. Мы его только обидим. Уж поверьте, — и девочка решительно сунула конверт под подушку.
Поболтав еще немного, учительница и Стася расстались. В палате снова не было никого кроме Крыса. За оконным стеклом солнце не спеша двигалось к закату. В его багровом свете танцевали едва заметные снежинки. На Тихореченск надвигалась зима.
После ухода Алисы Сергеевны прошло минут десять не больше, когда кто-то несмело поскреб в дверь. Показалось? Но звук повторился.
— Открыто. Входите.
— Мозно? — на пороге застыла Гульнара, испуганно прижимая к груди что-то завернутое в кусок простыни, — Я подумала тебя навестить. Нициво?
Стася обнаружила, что впервые слышит голос девочки. Оказывается, она говорит с сильным акцентом. Тяжело ей, наверное, было первые дни в русском интернате. Вот и прибилась к Вилке с Дашкой.