Призрак из страшного сна
Шрифт:
– Точно знаете?! Ну-ну…
– Так, минуточку! – Элеонора развернулась так, чтобы смотреть на дочь прямо, а не через зеркало. – А ну-ка, милочка, говори правду! У тебя что, бойфренд появился? Когда? Кто он? Из какой семьи? Почему молчала?
– Не бойфренд – ненавижу это слово! Друг! Самый лучший в мире человек.
– Ну и? – нетерпеливо приподняла брови мать.
– Что – ну и?
– Дальше рассказывай. Кто он, откуда – ну, все, о чем я спрашивала.
– Не хочу.
– То есть?
– Не хочу о нем рассказывать, вы не поймете.
– Чего
– Как можно полюбить человека, ни разу с ним не встретившись.
– А-а-а, – облегченно рассмеялась Элеонора, вновь удобно устраиваясь на сиденье, – так это кто-то из этого твоего Интернета! Фу ты, ерунда какая! А я уже почти напряглась – что мы Кульчицким скажем, если это вдруг действительно серьезный вариант был бы!
– Серьезней некуда, – сухо обронила Моника, быстро набирая текст. – А Кульчицким своим сразу можете дать от ворот поворот. Не нужен мне их Гизмо. И даже если бы у меня никого не было, все равно не стала бы встречаться с этим парнем.
– Почему же это? Вы ведь так славно общались?
– Ну да, общались, он умеет поддержать интересную беседу, но…
Моника подняла голову, оторвавшись от планшета, и вновь задумчиво посмотрела в темное окно. Только на этот раз улыбки на ее губах не было.
– Ну что, что «но»? – поторопила дочь Элеонора.
– Понимаешь, мама, что-то в этом Гизмо есть такое, от чего у меня вдоль позвоночника мурашки бегут…
– Так это же замечательно! – хохотнула женщина.
– Ма-а-ам! – Моника страдальчески поморщилась. – Я не в том смысле! Это трудно объяснить словами, но… вокруг Кульчицкого-младшего словно черная тень… энергетика у него такая, что как-то не по себе становится. Как будто на краю бездны стоишь и в колышущийся мрак заглядываешь. А оттуда холодом могильным несет…
– Ну ты даешь, дочка! – расхохотался Игорь Дмитриевич. – Вот что значит – филфак МГУ! Может, ты книги писать начнешь, а? Мистику? Я помогу издать, если что.
– Спасибо, не надо, – буркнула Моника, вновь утыкаясь в планшет.
Больше они к этой теме не возвращались. Во всяком случае, до следующего дня, пока жене банкира не позвонила Магдалена.
Они с Элеонорой мило проболтали около получаса, делясь впечатлениями. Как их дети подходят друг другу, а Гизмо просто с ходу влюбился в вашу девочку, а Моника такая кокетка скрытная, ничего напрямую не скажет, думаю, не стоит со свадьбой затягивать, в июле у Гизмо день рождения, было бы славно совместить…
Элеонора действительно посчитала слова дочери девичьим упрямством. И для нее стало настоящим шоком, когда Моника наотрез отказалась пойти с Гизмо в театр. На концерт. В кино. На пляж…
Она не подходила к телефону, когда парень звонил на городской номер, сбрасывала его звонки с мобильного.
Когда Гизмо подкарауливал девушку где-нибудь в городе (по наводке Элеоноры) или приходил в гости к ним в дом (по приглашению Элеоноры), Моника всегда вежливо здоровалась, а потом с милой улыбкой садилась в свою машину (в городе) либо поднималась к
И делилась своими эмоциями и переживаниями с самым близким ей человеком, с тем, кто понимал ее лучше всех, с кем ей было интересно, без кого девушка начинала скучать уже через несколько часов после расставания.
И кого она никогда не видела. Ни одного фото.
Не говоря уже об общении по скайпу.
С Арлекино.
Разумом Моника понимала, что под этим ником может скрываться кто угодно – и старик, и даже женщина.
Но сердцем, душой она чувствовала – там, в неизвестном далеке, перед экраном сидит молодой мужчина. Парень.
И этот парень любит ее.
Какой тут может быть Гизмо?!!
А Павел, узнав, за кого ее родители пытаются выдать его Монику, напрягся. Он был наслышан от мамы Марфы о характере ее воспитанника. Но даже если бы Гизмо был нормальным парнем, его союз с Моникой стал бы для Павла очень болезненным ударом.
Потому что он всегда, с самого младенчества, интуитивно не любил мальчишку, забравшего у него половину любви мамы Марфы. Само собой, Павел и понятия не имел о том, как обстоят дела на самом деле, он просто чувствовал – мама Марфа любит того капризного сволочного пацана не меньше, чем его, родного сына!
А у пацана и так всего вдоволь! Он нормальный, даже красивый – мама Марфа фотки показывала. Живет среди людей, отец и мать у него есть, игрушек вдоволь, все его любят, дом роскошный, гулять может где хочет и когда хочет!
А у него, у Павла, есть только нора в горе и мама Марфа! И все…
Так Гизмо и маму Марфу наполовину себе забрал!
Став старше, Павел перестал завидовать Сигизмунду, приняв реальность такой, какая она есть.
Но когда Моника, его Моника, пусть и с юмором, подхихикивая, описывала ему ухаживания Гизмо за ней и заговор их родителей, Павлу смеяться не очень-то хотелось.
Детские комплексы снова полезли наружу.
А потом Моника вдруг пропала. Из социальных сетей пропала, резко и неожиданно.
И Павел решил, что девушка все же поддалась обаянию красавчика Гизмо и, стесняясь этого, просто оборвала все прежние связи.
Расспрашивать маму Марфу он не стал – зачем? Расковыривать свою душевную рану, выведывая подробности счастливой супружеской жизни Гизмо и «его» Моники?!
В конце концов, все правильно. Он ведь урод, генетический отброс.
Глава 18
Но из виртуального пространства Моника пропала вовсе не из-за Гизмо.
Хотя нет: если искать первопричину конфликта, то именно из-за него, из-за Сигизмунда Кульчицкого, «подходящей партии».
Буря грянула после звонка Магдалены.
А звонок грянул после беседы Магды с сыном. Женщина видела, что ее Сиги явно не в духе. Она после первой беседы с Элеонорой решила потерпеть какое-то время и не вмешиваться в жизнь сына, не доставать его постоянными расспросами, не выведывать подробности его свиданий с девушкой.