Призрак Карфагена
Шрифт:
Так что полиция — это случай. А вот гражданство…
Господи, спасибо профессору Арно и тому русскому парню, Александру, что вытащил тогда всех из… из такой задницы!
Нгоно до сих пор точно не понимал, где они все тогда оказались, после того как села на мель шхуна старого контрабандиста Алима Кишанди!
Плыли себе, плыли во Францию — и вдруг оказались в самом настоящем рабстве! Дружок Луи Боттака, маленький лупоглазый ибо, сколько раз уже объяснял: мол, их всех закинуло в далекое-далекое прошлое, откуда удалось выбраться
Нгоно и сам помнил, как выбирались: как делали генератор какого-то там поля, как вышли в море, как… Помнил. Но все же — не верилось. Особенно сейчас, когда с того времени прошло уже почти три года. Два с половиной, если быть точным.
Конечно, хорошо бы обо всем этом почитать, но… время, время. Его и в полицейской школе-то не хватало, а уж тут… Как сказали в комиссариате: «Вы, господин Амбабве, — наша единственная надежда на лето!» Вот так, ни больше ни меньше. Сказали — и дружно ушли в отпуск. А господин Амбабве теперь расхлебывай! Нет, все очень интересно, но дела были в основном мелкими: кражи, кражи, кражи. И вот — на тебе! — человек пропал. Летал себе, летал, и нету!
— Я думаю, его могло унести куда-нибудь в сторону Грэндкамп-Мэзи, — потягивая кофе, рассказывал месье Арник. — А что? Ветер-то как раз в ту сторону был. Пусть и не сильный, но хороший, устойчивый. Километров тридцать-сорок — запросто! Подхватил не тот поток, и не смог бедняга повернуть обратно! Вообще-то в таких случаях полагается садиться и звонить, вызывать из клуба машину.
— Так он звонил?
— Вот именно что нет! — Парашютист в волнении всплеснул руками. — Оказывается, забыл в клубе мобильный! Мы сами стали ему звонить — в сумке и зазвенело. Но вообще-то он должен был позвонить сразу, когда приземлился. Так положено по правилам, а месье Лерой не новичок — инструктор! Все равно откуда: из автомата, из ближайшего бистро, в конце концов, можно попросить кого-нибудь. Но не позвонил. Господи…
Господин Арник тяжело вздохнул и опустил голову:
— Мы ведь через пару часов уже начали искать. Проехали по всему побережью — никто ничего не видел. Уже темно было, поздно. Так мы сразу — в полицию, к вам.
Нгоно хмыкнул: понятно, ну куда же еще-то? Когда ни с чем таким не сталкиваешься, живешь себе спокойненько, тогда полицейские — «флики поганые». А как что случись…
Три дня прошло. Наверное, и искать теперь поздно. Разве что труп, да и тот, поди, обглодали рыбы.
— Месье Арник, скажите откровенно: вы-то сами предполагаете, что могло случиться? В море он не мог упасть?
Собеседник снова вздохнул:
— Мог и в море. А мог и разбиться о скалы! Запросто!
Стажер спрятал усмешку. Ну да, конечно. Разбился, тут и гадать нечего. Был бы жив — давно бы дал о себе знать, не в пустыне же! Берега крутом людные, вдоль побережья нескончаемой полосой тянутся деревушки и городки. Так что надо отыскать труп да закрыть дело!
— Значит,
— А? Да-да, на запад.
— А в Шербур не могло унести?
— В Шербур? — Месье Арник удивленно похлопал глазами. — Ну, Шербур — это уж слишком!
Нгоно и сам понимал, что слишком. Шербур далеко. Надо поездить по пляжам, поспрашивать. Тем более в Грэндкамп-Мэзи две нераскрытые кражи, карманные, у туристов. Парашют в небе — в тех местах это не так уж и привычно. Кто-то мог видеть.
Только вот как отыскать этого «кого-то»? А на то ты и полицейский, чтобы думать, как отыскать. В Интернете надо обращение выложить и на какой-нибудь местной популярной радиостанции прочитать.
Нгоно дождался остальных парапланеристов, добросовестно опросил всех. Правда, ничего нового к тому, что уже и так знал стажер, добавлено не было, но молодой человек делал свою работу на совесть.
Закончив, простился и зашагал к машине, невольно любуясь панорамой уютной гавани, полной прогулочных пароходиков и белых шикарных яхт. Их мачты торчали настоящим лесом, в котором можно и заблудиться.
Нгоно замедлил шаг, высматривая «Эмили» — новую яхту профессора Фредерика Арно, того самого ученого, что…
В кармане вдруг зазвонил телефон, требовательно и резко. Или, может быть, это лишь показалось стажеру, ведь сам же специально поставил именно такой рингтон.
Звонил Луи Боттака, старый приятель, если можно назвать старым человека, которому едва исполнилось восемнадцать. Хотя, с другой стороны, сколько всего пришлось вынести вместе, начиная от пешего перехода почти по всей Французской Африке. А потом было кораблекрушение у берегов Туниса, а потом было такое, что и рассказать никому нельзя — не поверят! И лишь профессор Арно да Луи знали. И еще русские: Александр и его жена Катя.
Интересно, зачем звонит Луи? Наверное, обижается, что давно не виделись? Звал ведь в гости, да у Нгоно все никак не складывалось. То кражи, то туристы куда-то пропали, теперь парашютист этот…
— А, Луи. Извини, друг, работы много. Сам понимаешь, в отпусках все. Ну почти все… Что? Русские? Когда? Уже! Да, наверное, профессор и звонил, только я трубку не брал — некогда. Сейчас вот в Грэндкамп собираюсь, а уж потом… Да-да, вечером… ближе к ночи. Что-что? Профессор сейчас перезвонит? Хорошо, жду. Здравствуйте, господин профессор!
Доктор Арно ехидно осведомился о тех «с позволения сказать, делах», что так сильно отвлекают «любезнейшего Нгоно» от своих хороших друзей, после чего, не слушая никаких возражений, назначил встречу:
— Ты сейчас едешь в Грэндкамп-Мэзи? Отлично! Мы с русскими гостями как раз надумали покататься на яхте. В Грэндкампе и заночуем: там прекрасный порт, а до того погуляем. Встречаемся ровно в девять, на набережной, у памятника английским летчикам. И никаких отговорок! Ждем! Что? Ну хорошо, пусть будет девять тридцать.