Призрак Карфагена
Шрифт:
Гислольд тут же спустился в трюм за плащом:
— Мы идем с тобой, вождь!
— Нет! — резко возразил гиппонец. — Умман… Тот человек просил хевдинга прийти на встречу одному. Опасается, знаете ли.
— Тихо! — Гася на корню возможные споры и мнения, Александр поднял руку. — Один так один! Веди сейчас же, Маргон! Ты видишь, мои славные воины давно жаждут настоящего дела!
Славные воины при этих словах приосанились и преданно взглянули на хевдинга. В глазах молодежи читалось: «Ну наконец-то!»
— Лучше одеться как-нибудь попроще, дружище, —
Александр так и сделал: накинул на плечи просторный плащ из светлого полотна, какие здесь носили многие, надел на голову войлочную широкополую шляпу — тоже на местный манер, даже сменил башмаки на сандалии. Уж теперь точно никто бы не узнал! Да и некому было узнавать: телеграфов-телефонов не было и сообщить из Гиппона ничего никому не могли. Ну, разве что послать вестника… Ага, себе на беду! Мол, так и так, упустили важных преступников. И что сделают с такими разгильдяями? Правильно: распнут на ближайшем кресте, отрубят голову или просто повесят. Да и королевский двор сейчас располагался далеко, в Гадрумете. По этой причине во всех остальных городах бывшей имперской житницы царил умеренный бардак, а кое-где и неумеренный.
~~~
Встреча произошла неподалеку от гавани, у развалин древнего финикийского жертвенника — тофета. Здесь когда-то приносили человеческие требы кровавому Молоху, омерзительному божеству алчности и наживы. Убить на алтаре первенца было обычным делом, и родители наверняка не очень-то жалели своих детей. Их смерть воспринималась как дело заведомо святое, нужное. Но, слава Господу, языческих жертв здесь давно уже не приносили. Хватало и казней.
Из густых кустов, во множестве росших возле потрескавшейся серой стены старинной крепости, вышел чернобородый мужчина довольно высокого для местных жителей роста, но сильно сутулившийся. Саше даже показалось, будто у него за плечами горб, однако никакого горба не было. Как чуть позже выяснилось, так его все и звали — Умман Сутулый или просто Сутулый. Узкое умное лицо со впалыми щеками и темными, глубоко ввалившимися глазами, внимательный взгляд.
— Салве, — поправив на плечах легкий плащ, вежливо поклонился мужчина. — Ты и есть тот вождь?
— Он самый, — усмехнулся Саша.
— Тогда идем, — без лишних слов предложил Сутулый. — Обсудим наши дела в таверне. Маргон, мальчик мой, обожди пока здесь.
«Почему сразу не пошли в таверну? — на ходу думал Саша. — Наверное, Сутулый хотел избавиться от возможной слежки. Ладно, его дело…»
Таверна, куда они пришли, располагалась не очень близко от гавани, в старинном пуническом квартале, некогда полностью разрушенном римлянами, а потом бережно восстановленном.
Сашиного спутника, похоже, здесь хорошо знали. Подскочивший хозяин, дородный толстяк в малиновой щегольской тунике, провел гостей в прохладный подвальчик, где уже дожидался накрытый на двоих стол. Бобовая похлебка, лепешки, баранина, жаренная на вертеле рыба, вино.
— Если хочешь есть, уважаемый, подкрепись, — гостеприимно предложил Сутулый, сам же не притронулся ни к
Александр налил себе вина в высокий резной бокал, отпил глоток, улыбнулся:
— Вкусно! Ну, я слушаю.
— У тебя есть корабль, так? — Сутулый, по всему видать, не любил тратить время впустую.
— Да. Очень хорошее и надежное судно.
— Трюмы не текут?
— Обижаешь!
— Нет, просто спрашиваю. Тебе придется везти зерно, хевдинг.
— Зерно?!
— Вот именно. В Агригент, на Сицилию. Там его перегрузят… куда надо.
Ага, понятно, куда и кому надо! Риму, конечно же!
Контрабанда!
Что-то такое Александр и предчувствовал! Конечно, задание опасное, если учитывать, что Гейзерих находится в состоянии постоянной вражды с Империей. Тайно везти зерно в Рим мог решиться только поистине отчаянный парень, лучше сказать, готовый на все отморозок! К таковым Саша пока себя не причислял.
— Ты колеблешься, вождь?
— Отнюдь! Просто прикидываю форму оплаты.
— Что значит — форму? — Контрабандист удивленно поднял глаза.
— Я имею в виду, чем ты хочешь заплатить, и как, и когда.
— Плачу золотом, — рассмеялся Сутулый. — Звонкой ромейской монетой. Часть ты получишь от меня, остальное — от моего человека в Агригенте. Сколько модиев может вместить твой корабль?
Модий… Около девяти литров.
Саша быстро прикинул в уме:
— Три тысячи амфор.
— Двести.
— Сколько-сколько?
— Двести солидов сразу после погрузки и четыреста — на Сицилии.
— Хм, не сказать, чтобы очень много.
Вообще-то сумма была солидная, просто Александр решил немного поиграть у собеседника на нервах.
— Не много?! Побойся бога, хевдинг! Это же тысяча двести денариев! Тысяча двести! За не очень-то большой груз. Кстати, ты можешь совершить и несколько рейсов подряд. Не сомневайся, все будет оплачено.
«Интересно, сколько же со всех этих негоций получишь ты?» — очень хотелось спросить Саше. И стоило немалых усилий просто благоразумно промолчать. Но он решил повысить цену, так что Сутулый должен был заплатить двести пятьдесят.
~~~
Верная дружина встретила идею на ура: засиделись без дела. Что-то куда-то перевезти? Да запросто! При этом есть риск нарваться на корабли Гейзериха? А что может быть лучше лихой схватки? Тем более королю вандалов никто никакой клятвы верности не приносил.
— Да-а, — мечтательно прикрыв глаза, протянул Фредегар. — После этого похода точно хватит денег нанять воинов и заняться наконец настоящими делами. А потом о нас услышат, и доблестные мужи сами потянутся под стяг удачливого и славного хевдинга!
— Обязательно потянутся, парень! — довольно прищурился Оффа. — Как только услышат о наших победах. Вот погоди, по возвращении наберем дружину…
Александр поспешно спрятал усмешку: даже эти столь уверенные в себе и своем воинском счастье молодцы отчетливо понимали, что со столь малыми силами пускаться в удачливые набеги совершенно невозможно.