«Призрак» на экране

Местонахождение: Формал-прим, Миры Саббат, 755.M41

Они шли, освещая путь пересекающимися лучами фонарей. Ничего странного, что глубоко под землей было так темно.

Вот только тьма казалась излишне, вызывающе непроглядной, бессветной. Как будто в сумрак, чтобы сгустить его, залили какой-то антисвет, или, точнее, не-свет.

Каждые несколько секунд, но без заметного ритма, содрогалась земля.

Ибрам Гаунт, ощущавший это через подошвы, взял фонарь

в правую руку, а левую приложил к стене туннеля. На неровной поверхности отдавались все подземные вибрации, после каждой из которых грунт тонкими струйками сыпался с потолка или целыми горстями – с провисших участков древних, разваливающихся арочных перемычек.

Бойцы разведотряда тоже чувствовали тряску, и от этого им становилось не по себе. Их беспокойство выдавали лучи фонарей, дергано метавшиеся туда-сюда после каждого толчка. Гаунт понял: кому-нибудь пора что-нибудь сказать, и этим «кем-то» был он сам. В этом заключался долг комиссара.

— Артобстрел, — произнес Ибрам. — Магистр войны сосредоточил огонь батарей на улье Сангрел. Это всего лишь артобстрел.

— А кажется, будто весь мир дрожит, — пробормотал кто-то из солдат.

Качнув фонарем, Гаунт отыскал лицо говорившего лучом света, и ярко озаренный рядовой Геббс прикрыл глаза от сияния.

— Просто артобстрел, — заверил его комиссар. — Сотрясения от взрывов снарядов.

Боец пожал плечами.

Земля вновь содрогнулась, и посыпалась каменная крошка.

— Зачем мы здесь? — поинтересовался кто-то ещё. Сместившись, луч фонаря выхватил из темноты рядового Дэнкса.

— Подался в философы, Ари? — спросил Геббс со смешком, который вышел хриплым из-за пыли в воздухе.

— Просто интересно, что, во имя Трона, мы должны делать? — отозвался Дэнкс. — Здесь ничего нет, одни эти бесконечные, непроглядно тёмные хреновы руины…

— То есть, ты бы предпочел прорубаться через харизмитов в коридорах улья, да? — бросил рядовой Хискол.

— Там хотя бы не черно, как в моей…

— Хватит, — оборвал его Гаунт.

Комиссару не пришлось повышать голос, и бойцы не стали освещать его лицо фонарями, чтобы прочесть выражение на нем, а просто замолчали. Некоторые из старослужащих помнили времена, когда Ибрам был просто «Мальчиком», кадетом Октара, но никто из них не забывал, в кого вырос тот юноша. Гаунт стал комиссаром, он воплощал дисциплину.

Снова задрожала земля, и Ибрам услышал, как небольшой песчаный ручеек сбегает по изгибам стены. Приходилось признать, что рядовой Дэнкс в чем-то прав: действительно, что они здесь делают так долго?

Разумеется, Гаунт достаточно четко понимал параметры боевого задания, и, честно говоря, эта разведка выглядела благословенным отдыхом после интенсивных боевых действий в улье.

Однако же, судя по расчетам, которые комиссар проделал сегодняшним утром, накинув сверху для учета задержек, вызванных несовпадением карт с реальным положением дел в стоках…

…отряд должен был добраться в пункт назначения два часа назад.

Приказав бойцам ждать, Ибрам прошел вперед по темному туннелю, подсвечивая себе фонарем. Майор Читель,

командующий операцией, стоял у следующего поворота и сверялся с чертежами подулья.

Заметив приближающееся пятно света, офицер поднял взгляд.

— Это вы, Гаунт?

— Да, сэр.

— Возможно, мы свернули не туда, Гаунт, — сообщил Читель. — У того перекрестка, где туннель раздвоился.

Повернувшись, майор взмахнул лучом в направлении, откуда пришел отряд – частью показывая, что имел в виду, частью освещая лицо комиссара.

Ибрам кивнул, он предполагал то же самое. Гален Читель принадлежал к «старой школе» и совершенно точно помнил времена, когда Гаунт был просто «Мальчиком». В отличие от простых бойцов, майор так и не отказался от представления о комиссаре как о слишком образованном, слишком избалованном юнце, который чересчур много времени провел за книгами и чересчур мало – в настоящем бою. Читель предпочитал так называемых «честных парней», и, похоже, терпеть не мог тех, от кого веяло принадлежностью к офицерскому классу или аристократии. Гирканский майор сам «протащил» себя по карьерной лестнице и обожал рассказывать об этом, иногда по нескольку раз за время одного ужина.

Больше того, на Гилатусе Децимус, после того, как Октар со смертного одра даровал Гаунту повышение, Читель оказался в числе офицеров, подавших официальный запрос о переводе комиссара из Восьмого Гирканского в другое подразделение. Они считали, что назначение Ибрама «пагубно скажется на дисциплине», поскольку «человек, бывший «сыном полка», не сможет завоевать авторитет среди солдат».

Генерал Кэрнавар быстро отклонил запрос. Ирония заключалась в том, что именно офицеры, подобные Галену Чителю, всё никак не могли заставить себя серьезно воспринимать Гаунта. Рядовые бойцы таких проблем не испытывали.

Ибрам, со своей стороны, понял, что лучше всего никогда не поправлять Чителя, разве что в самом крайнем случае. Ошибку офицера может аккуратно сгладить внимательный комиссар, а вот открытая перепалка между ними может разрушительно сказаться на дисциплине.

— Тогда вернемся, — предложил Гаунт, — тот перекресток недалеко. Или же, можно пройти дальше, до следующей развилки, и там повернуть на восток.

— Следующей развилки? — переспросил майор. В свете фонаря Ибрам видел, что Читель смотрит на него c чем-то вроде ухмылки. — Вы не достали карту – выучили её наизусть, не так ли?

— Я просмотрел весь маршрут сегодня утром, — ответил Гаунт. — А с картой не сверялся, потому что…

Ибрам умолк, не договорив «…потому что отряд вели вы, как старший офицер».

— Сейчас перепроверю, — сказал комиссар вместо этого. — Возможно, я ошибаюсь.

Гаунт потянулся к подсумку с инфопланшетом, висящему на разгрузке, но тут майор протянул ему свой. Жест выглядел нетерпеливым, словно Читель не хотел ждать, пока Ибрам достанет устройство и пробудит его. На самом же деле, это было небольшой уступкой со стороны майора, намеком на то, что он допускает возможность собственной ошибки. Гален тоже хотел сохранить мир.