Призрак оперы
Шрифт:
– Хорошо… Это из-за ложи…
– Какой ложи?
– Ложи призрака здесь, в Опере.
– У призрака есть ложа? – От известия, что у призрака есть собственная ложа в театре, у балерин захватило дух. – О, расскажи нам. Расскажи об этом! – наперебой заговорили девушки.
– Тише! – приказала Мег снова. – Это пятая ложа. Ложа, следующая после директорской в первом левом ярусе.
– Неужели?
– Да. Ведь моя мать – билетерша обслуживает эту ложу. Но поклянитесь, что не скажете никому!
– Конечно!
– Это действительно ложа привидения. Никто не
– И призрак приходит туда?
– Да, – твердо сказала Мег. – Призрак приходит в ложу, но его никто не видят.
Танцовщицы недоуменно посмотрели друг на друга: как же так, ведь призрак одет в черный фрак и у него голова мертвеца!
Они сказали об этом Мег, но та настаивала на своем:
– Нет, его нельзя увидеть! У него нет ни черного фрака, ни головы. Все это ерунда. У него нет ничего… Когда он в ложе, его только можно слышать. Моя мать никогда не видела его, но она слышала. Она-то знает, потому что всегда дает ему программку!
Ла Сорелли почувствовала, что настало время вмешаться:
– Мег, ты действительно ждешь, что мы поверим в эту глупую историю?
Мег залилась слезами:
– Я должна была держать язык за зубами. Пели мама узнает… Но Жозеф Бюке напрасно сует свой нос не в свое дело. Это принесет ему несчастье. Так мама сказала вчера вечером.
В этот момент балерины услышали тяжелые, быстрые шаги в коридоре и задыхающийся голос прокричал:
– Сесиль! Сесиль! Ты там?
– Это моя мама! – воскликнула маленькая Жамме. – Что могло случиться?
Она открыла дверь. Представительная дама, похожая на померанского гренадера, ворвалась в артистическую и со стоном опустилась в кресло. Ее глаза дико вращались, лицо приобрело кирпичный оттенок.
– Какое несчастье! – прошептала она. – Какое несчастье!
– Что, что?
– Жозеф Бюке. Он…
– Ну, что?
– Он мертв!
Комната наполнилась восклицаниями, протестами и просьбами объяснить, что произошло.
– Да. Его только что нашли в третьем подвале.., повешенным, – продолжала бедная почтенная дама тяжело дыша. Но, что самое ужасное, рабочие сцены, которые нашли его тело, утверждают, будто слышали вокруг звуки, напоминающие пение мертвых!
– Это призрак! Это сделал призрак! – закричала Мег Жири. Слова, казалось, сорвались с ее губ против воли. Она мгновенно зажала рот ладонью. – Нет, нет, я ничего не сказала!
Все ее подруги севшими от страха голосами повторяли:
– Да! Да! Это призрак! Ла Сорелли была бледна.
– Боже, разве теперь я смогу произнести свою речь! – воскликнула она.
Мать маленькой Жамме, опустошив бокал ликера, который кто-то оставил на столе, и придя после этого немного в себя, заявила:
– Да, привидение, безусловно, имело к этому отношение.
Как умер Жозеф Бюке, так и осталось тайной. Краткое расследование не дало никакого результата, кроме заключения о «естественном самоубийстве». В своих «Мемуарах импресарио» Мушармен,
«Несчастный случай помешал маленькому торжеству, которое Дебьенн и Полиньи решили устроить по случаю своего ухода. Я был в кабинете импресарио, когда неожиданно вошел Мерсье, администратор. Он был в панике и сказал мне, что в третьем подвале между задником и декорациями из „Короля Лахора“ нашли повешенным рабочего сцены.
– Пойдемте же и снимем его, – произнес я. Пока мы спускались вниз по ступеням и лестнице, повешенный уже оказался без веревки!»
Итак, вот серия событий, которые показались естественными Мушармену: человек, повешенный на веревке;
Мушармен идет, чтобы снять его, но веревка уже исчезла. Директор нашел этому простое объяснение. Вот что он пишем дальше: «Это было во время представления. Балерины и стажеры быстро приняли меры предосторожности против дьявольского глаза» Точка, конец объяснения.
Только представьте себе: кордебалет спускается вниз по лестнице и делит между собой веревку повешенного за время, меньшее чем об этом можно написать. Нет, эта идея не заслуживает того, чтобы ее принимать всерьез. Но когда я думаю о месте, где было найдено тело, – третий подвал под сценой, – то все больше склоняюсь к мнению, что кто-то был заинтересован в том, чтобы веревка, сослужив свою службу, сразу же исчезла. Позже мы увидим, прав я или нет, думая таким образом.
Зловещая новость быстро распространилась по всей Опере, где Жозефа Бюке очень любили. Артистическая уборная Ла Сорелли опустела, и маленькие танцовщицы, окружив ее, словно испуганные овцы пастуха, направились в фойе поспешно, как только позволяли их розовые ножки, минуя тускло освещенные коридоры и лестницы.
Глава 2. Новая Маргарита
На первой лестничной площадке Ла Сорелли столкнулась с графом де Шаньи, который поднимался наверх. Граф, обычно такой спокойный, выказывал признаки сильного волнения.
– Я шел к вам, – сказал он, галантно поклонившись молодой женщине. – Ах, Сорелли, что за чудесный вечер! Какой успех Кристины Доэ!
– Невероятно, – запротестовала Мег Жири. – Шесть месяцев назад она пела, как ржавая петля. Но дайте нам пройти, дорогой граф, – продолжала она, делая дерзкий реверанс, – мы пытаемся побольше узнать о бедняге, которого нашли повешенным.
Как раз в этот момент мимо поспешно проходил озабоченный администратор. Услышав последние слова Мег, он остановился.
– Что? Вы уже знаете? – спросил он довольно сердито. – Не говорите об этом, не хотелось бы, чтобы Дебьенн и Полиньи узнали! Какая неприятность в их последний день!
Балерины спустились в комнату отдыха, которая уже была переполнена.
Граф де Шаньи был прав: ни одно гала-представление не могло сравниться с этим. Те, кому выпало удовольствие быть в этот вечер в театре, до сих пор с глубоким чувством рассказывают о нем детям и внукам. Подумайте только: