Призрак, осыпанный снегом
Шрифт:
Дворники на лобовом стекле работали беспрерывно. Это был не просто дождь, он превратился в настоящий ливень. Он колотил по крыше и капоту, словно гремящий водопад строительного щебня. Плохая видимость не давала прибавить скорость. Пока они ползли по просёлочным дорогам, им не встретилась ни одна машина. Чёрные тучи нависли над землёй и не было видно ни звёзд, ни луны. Они снова выехали на главную, оставив на асфальте следы от налипшей грязи.
– Ты, наверно, хочешь узнать, как я в это влип? – Инга на этот вопрос ничего не ответила. – Моего босса застрелили практически на моих глазах. Я вернулся не вовремя, забыл отдать ему ключи от нового помещения. Приехал назад и попал прямо в мясорубку. – Кирилл потёр пальцами лоб. –
В глаза ударил «дальний» свет встречной машины и оба машинально прикрылись от него руками, пока водитель не переключил его на «ближний».
– Как там теперь отец с матерью…? – Парень с горечью в голосе откинулся на подголовник и уставился в окно на пробегающие мимо полысевшие посадки.
Они добирались почти полтора часа. Фары осветили последний указатель «Студёные выселки». После того, как они миновали неработающий магазин советского типа с рядом стоящей, покосившейся остановкой для принятия редкого общественного транспорта, асфальт сразу закончился, и машина съехала на грунтовую дорогу. Нива петляла по безлюдным улицам маленькой деревушки, подпрыгивая на каждой кочке и шелестя колёсами по фрагментам дорожной насыпи. Дома появлялись то справа, то слева, но не в каждом из них горел свет. Деревня действительно была глухой.
Они проехали между огородами, где была полная темнота, и остановились возле первого дома с правой стороны.
– Мы на месте! – Инга заглушила двигатель, оставив светящимися фары.
Они вылезли из машины и направились к небольшому домику старой постройки. Приглушённый свет забрызганных фар освещал сплошные заросли вблизи дома и на соседних участках.
Инга приподняла обруч, сплетённый из потемневшей проволоки, и открыла деревянную калитку, звеня ключами. Кирилл всё время шёл за ней. Пока она возилась с заедающим замком, им пришлось помокнуть. Юноша попытался предложить помощь, но Инга сразу её отклонила, объясняя это тем, что у этого замка есть свои особенности. Наконец дверь открылась, и хозяйка сразу нажала на чёрный выпуклый выключатель. Они оказались в сенях без окон. Там стояла старая рухлядь, на которую были навалены ненужные предметы утвари. Инга открыла обитую кожзаменителем потёртую дверь, и они вошли в кухню.
Теперь она увидела своего подопечного при нормальном освещении. На вид Кириллу было лет двадцать семь – двадцать восемь. Он был высокого роста и при худощавом телосложении, его плечи казались непропорционально широкими. Кирилл обладал вытянутым лицом, длинным носом с горбинкой и круглыми, глубоко посаженными, серыми глазами. Его узкие губы придавали ему детский наивный облик, который вызывал дружеское расположение у окружающих, а тёмно-русые волосы были подстрижены у первоклассного стилиста. Чёрная спортивная куртка с серыми надписями и вставками была тонковата для такой погоды, как и чёрные туфли, тоже в спортивном стиле. Тёмно-голубые джинсы были не с дешёвого прилавка.
– Печь никогда не топил? – Инга открыла зольник и посмотрела, что там внутри.
– Не приходилось.
– В сарае есть дрова и чурбачки. И топор. Ещё там есть уголь. Когда будет мороз, добавляй совок угля. Дрова прогорят, а он тепло ещё подержит. Но от одного угля в доме воздух будет тяжёлый. – Она потянулась вверх. – Вот эту заслонку будешь закрывать, когда прогорят дрова. Но главное не до конца. Ты понял?
– Понял.
– А когда будешь растапливать, ты её сразу открывай. – Заслонка издала пронзительный скрежет и из-под неё посыпались крошки.
– Телевизора нет. Зато есть плитка, будешь на ней готовить. Продуктов здесь тоже никаких нет. Могу предложить только лавровый лист.
– Спасибо! Я не настолько голоден.
Инга направилась к выходу и остановилась в дверях:
– Я завтра
Кирилл скромно переминался на месте:
– Тебе далеко ехать?
– Километров тридцать.
– Будь осторожна! И спасибо тебе за всё!
Она вышла на улицу и произнесла последнее напутствие:
– Соседям лучше не показывайся. – После чего закрыла за собой калитку, обратно накинув обруч.
Инга хлопнула дверью машины и гул её мотора растворился в шуме дождя.
Оставшись один, Кирилл стал осматривать дом. Не считая сеней, он состоял из двух смежных комнат – кухни и спальни. В кухне у окна стоял обеденный стол с тремя крашенными табуретами, маленький холодильник, пустой и размороженный, и небольшая тумбочка. На стене висели шкафы с посудой.
В спальне с обеих сторон от окна расположились две железные, покрытые зелёной эмалью, кровати. На них была заправлена постель, а сверху накинуты простые узорчатые покрывала. У стены перед дверью возвышался громоздкий шкаф с зеркалом. Кирилл заглянул внутрь: в нём лежали полотенца и простыни, и висели старые вещи. Был ещё сервант, заставленный книгами, журналами и сувенирами. Возле кроватей стояли два деревянных стула с мягкой малиновой обивкой.
Окно, выходившее на дорогу, было завешано тонкими портьерами горчичного цвета. А второе, выходившее во двор, прикрывалось хлопчатобумажными занавесками с голубым набивным рисунком, нанизанными на верёвку из марли. Посреди дома величественно располагалась русская печь. Кое-где на ней отваливалась штукатурка, обнажая красный кирпич. Полы были покрашены краской в жёлто-коричневый цвет, стены – побелкой бледно-лимонного цвета.
Топить на ночь печь уже не было сил, несмотря на жуткий холод. Кирилл снял обувь, выключил свет и залез под ледяное одеяло прямо в одежде, накрывшись с головой. Под одеялом он свернулся в позу эмбриона и начал думать о произошедших событиях. Он решил, что ему повезло – лучше в таких условиях, чем в трёх других вариантах: в первом случае его давно могли поймать, во втором он собирался навязаться к знакомым, где его всё равно рано или поздно бы вычислили, и в третьем – жить на улице в шалаше. Беспокойные мысли какое-то время поблуждали в голове беглеца, и усталость взяла своё. Он медленно погрузился в глубокий сон.
На утро дождь закончился. Кирилл вытянулся на кровати и ощутил в ногах неприятный холод. В комнату пробивался дневной свет. Ему не хотелось вылезать из-под одеяла, но надо было бежать за дровами.
Парень поверх своей куртки накинул изъеденный молью тулуп, висевший в шкафу, и отправился искать дрова. Ведущая во двор, задняя дверь закрывалась изнутри на щеколду. Она громко скрипнула, и Кирилл про себя отметил, что её надо будет чем-нибудь смазать.
Воздух на улице был безмерно влажным, земля мокрой, а на увядающей траве блестела роса. Отштукатуренные стены дома, покрытые выцветшей побелкой, вероятно в прошлом бирюзового цвета, и двускатная шиферная крыша, обрастающая мхом, тоже по вине ливня изрядно промокли и начали подсыхать кое-где пятнами. Ближний сарай был завален всяким хламом. Слева от двери у стены лежали наколотые дрова, а чурбаки валялись дальше.
Кирилл вернулся в дом с охапкой дров. Он выбрал самый бесполезный, на его взгляд, журнал, нарвал из него страниц и сложил их в топке. Сверху он пристроил горкой самые тонкие щепки. Теперь оставалось только разжечь. Парень пошёл искать спички и нашёл в ящике стола две спичечные коробки. Но, когда он открыл одну, сразу расстроился: коробка была набита канцелярскими кнопками. Он открыл вторую и издал радостный вопль. В ней лежала единственная спичка, на которую возлагалась вся надежда. Кирилл получше подготовился, добавил ещё бумаги и проверил, чтобы не было сквозняков. Он затаил дыхание и чиркнул спичкой: бумага мгновенно воспламенилась. Парень старательно подкладывал новые страницы, пока огонь не стал стабильным.