Призрак пера
Шрифт:
– Зови меня Риккардо, – произносит он так, будто просит моей руки.
В общем, я продолжаю описывать Ранди, точнее, Риккардо сюжет его книги, одновременно выкладывая на столе его листы и листочки вдоль той линии, которую прочертила на схеме, показывающей путь, географию и время истории, чтобы он видел, где окажутся его уже готовые сцены и описания.
– Джун, Арт и их семья едут в Калифорнию, но Арт, поссорившись с отцом, уже где-то через пятнадцать километров разворачивается и направляется в противоположную сторону, в Нью-Йорк, решившись исполнить свою мечту и стать писателем. В Нью-Йорке ему удается выпросить заказ на несколько рассказов за мизерную плату для издательства «Эмпайр Новелти» из романа «Приключения Кавалера и Клея». Получается у него плохо, пока он не встречает Ника Каррауэя, который, в свою очередь, знаком с неким мистером Блэком из Голливуда. Арт всегда был влюблен в Джун, и как-то он рассказал о ней Нику, который, растрогавшись, вспомнил свою знакомую, некую Дейзи,
– Возвращение к своей возлюбленной напоминает «Холодную гору», – замечает Энрико. Ну, хотя бы сказал «напоминает», а не «нагло украдено». Потихоньку переходит на мою сторону.
При упоминании Кавалера и Клея Риккардо дернулся, а на именах героев «Великого Гэтсби» подскочил еще выше. Клянусь, за всю мою жизнь ни один мужчина не смотрел на меня так, как смотрел сейчас он.
– По дороге в Оклахому у Арта заканчиваются деньги, и он вынужден вести жизнь бродяги-попрошайки. В товарном поезде он встречает трех бродячих музыкантов: молодого еврея по имени Джейкоб Бликман, его спутницу Лару, она итальянка – в романе Риккардо Ранди итало-американцы необходимы, – и их товарища, который поет волшебную балладу, одновременно драматичную и беззаботную, о песчаной буре, лишившей домов таких же «оки» [14] , как и он. На гитаре у него написано: «Эта машина убивает фашистов».
14
Оки (англ. Okie) – в 1930-х гг. в Калифорнии так пренебрежительно называли бедных переселенцев из штата Оклахома.
– Вуди Гатри! – восклицает Риккардо. Энрико молчит, еще бы он знал, кто такой Вуди Гатри. Но энтузиазм Ранди не заметить не может.
– Тем временем Джун и вся семья добрались до Калифорнии и вместе с такими же отчаявшимися пытаются найти работу. И тогда глава семьи, назовем его Элмор…
– В честь Элмора Леонарда! – радуется Энрико, довольный, что узнал хотя бы одного.
Я только киваю, не собираясь его поощрять. Очевидно, что это только между нами – Риккардо и мной.
– И тогда Элмор встречает человека, который в ступоре смотрит на его сломанный «Додж» двадцать пятого года выпуска. «У меня была такая же машина, – говорит он Элмору. – Сколько я на ней проехал…» Вот он. Том Джоуд. Элмор уговаривает его рассказать свою историю и, так как из «Гроздьев гнева» мы знаем, что Тома разыскивает полиция и он должен скрываться, Элмор начинает тайком носить ему еду.
– Но как же Арт? – перебивает меня Риккардо. – Что случилось с Артом?
Я непроизвольно улыбаюсь, потому что спрашивает он не из скуки, утомленный неинтересным рассказом, а из нетерпения, как ребенок, который хочет поскорее услышать продолжение истории про любимого персонажа.
– Арт тем временем добрался до Голливуда, в котором в значительной степени сохранится атмосфера и персонажи из романов «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» [15] и «День саранчи» [16] . Но когда он приходит на встречу с мистером Блэком, то не только производит ужасное впечатление, потому что выглядит как бродяга, но и оказывается, что у него украли его рекомендательное письмо. Мистер Блэк прогоняет юношу безо всяких церемоний, Арт в отчаянии бредет по улицам Лос-Анджелеса, пока не натыкается на захудалый бар, в котором, так уж случилось, как раз выступают его старые друзья с поезда, Джейкоб, Лара и Вуди. Арт рассказывает о своих злоключениях, к которым проявляет интерес и новый персонаж. Он еще молод, но задает очень правильные вопросы о пропаже письма. Чувствуется, что через пару лет он станет отличным детективом.
15
Роман американского писателя Х. Маккоя (1935 г.)
16
Роман американского писателя Н. Уэста (1939 г.), написанный о Голливуде во время Великой депрессии.
– Не может быть, – шепчет Риккардо.
– Ага, – киваю я.
– Что? – торопит Энрико, который терпеть не может, когда его вот так исключают из разговора.
– Марлоу! Филип Марлоу Рэймонда Чандлера! – практически хором раздраженно огрызаемся мы с Риккардо, напоминая родителей, которые со словами «Иди, поиграй» в один голос выпихивают ребенка, чтобы не мешал обсуждать взрослые дела.
– В этот момент Джейкоб, задав, в свою очередь, несколько вопросов, неожиданно выясняет, что мистер Блэк – не кто иной, как его отец, который сменил фамилию Бликман, чтобы скрыть свое еврейское происхождение и получить работу в Мекке кинематографа. Отец и сын страшно поссорились несколько лет назад, когда Джейкоб ушел из дома, выбрав уличную жизнь, но…
– Погоди, я только сейчас понял, мистер Бликман – герой «Прекрасных и проклятых» Фицджеральда, – произносит Риккардо.
– Именно.
– Ты продумала каждую мелочь, – едва слышно выдыхает Риккардо.
Последний раз я краснела лет десять назад, и то потому, что, кажется, чипс попал мне не в то горло, но сейчас чувствую, что это может случиться снова, если не вернуться к рассказу.
– Одним словом, Джейкоб решает взять ситуацию в свои руки и вместе с Артом пойти к отцу, которого он не видел много лет. Он говорит очень прочувствованно, напоминает, как мистер Блэк сам когда-то был бедным евреем, убеждает, что честолюбивые стремления и мечты заслуживают уважения и так далее, и вот уже Арт выходит из Голливуда с контрактом и авансом в кармане.
– Остается только устроить его встречу с Джун и остальными, – нетерпеливо подсказывает Риккардо.
– Что происходит в ту же ночь, когда Арт узнает о масштабном рейде полиции Лос-Анджелеса на бездомных. Он еще не успел купить приличную одежду, поэтому вынужден защищаться. Прячась от полиции, Арт пробирается в лавку сквозь уже кем-то выбитую дверь и находит внутри тоже прячующуюся девушку, в которой с удивлением узнает Джун. Они не верят, что нашли друг друга, и, когда Арт зажигает спичку, оказывается, что герои находятся…
– В кондитерской, – улыбается Риккардо. Я улыбаюсь в ответ. Энрико ничего не понимает, но мы улыбаемся, как два идиота, потому что знаем, о чем говорим.
Среди заметок Риккардо была одна сцена, самая красивая, где два героя, как раз молодой человек и девушка, двое несчастных бедняг, попадают в огромную кондитерскую для богачей, ломящуюся от хрусталя, серебра, цветов и, конечно же, сладостей. На одну счастливую ночь они остаются там, притворяясь господами, пробуют изысканные деликатесы, наслаждаясь миром, к которому, как они в душе знают, они не принадлежат.
Сцена меня тронула. Я сделала из нее кульминацию романа, а Риккардо, должно быть, полюбивший этот момент не меньше меня и гордившийся им, теперь улыбается мне, счастливый, что я подумала, вернее, почувствовала то же самое.
Ситуация становится почти неловкой.
Поэтому я возвращаюсь к рассказу, который все равно уже приближается к концу.
– Арт и Джун понимают, что полиция устроила всю суматоху, только чтобы найти двух конкретных преступников, Тома Джоуда и его спутника, некоего Элмора. Картинка складывается: Джун вспоминает ночные отлучки своего дяди, таинственную пропажу съестного… Но вскоре они слышат, что полиция наконец-то поймала двух беглецов и все могут возвращаться к нормальной жизни. Все, кроме Джун и Арта, которые, понятное дело, оказываются в тюрьме, но тут Арт, удивляя всех, вносит залог за них обоих, достав деньги – аванс, полученный от мистера Блэка. Теперь у него есть работа, именно та, о которой он мечтал, – работа писателя, и жизнь всей семьи может стать немного легче. Заканчивается роман в баре для музыкантов, где наши персонажи празднуют чудесное спасение, а Вуди Гатри наблюдает за ними и обещает: «Когда-нибудь я спою и о вас». И, как мы знаем, он сдержит слово: Вуди Гатри действительно написал песню о Томе Джоуде, – закончила я, постучав по карте в конце нарисованной мной линии. Все листочки с написанными сценам и описаниями разложены по порядку. Осталось только соединить их, дописав недостающие кусочки.
Сюжет выстроен.
Риккардо какое-то время молчит, потом протягивает ладонь к карте, будто собираясь погладить ее или взять за руку меня, но ради приличия замирает в паре сантиметров.
– Это самая прекрасная книга в мире, – шепчет он.
Так и есть. Ну или очень близко. Выходит она через одиннадцать месяцев под названием «Прямее гитарной струны» (отсылка к дороге из Оклахомы в Калифорнию), и критики сходят с ума, точно кучка тринадцатилеток в стрип-клубе. Они не жалеют слов, говоря о многоуровневом повествовании, об идеальном сочетании захватывающих приключений и утонченных культурных аллюзий, каких они не встречали со времен книги Умберто Эко «Имя розы». Снобы говорят, что это анти-«Код да Винчи», показательный пример того, что можно писать популярные книги, используя культуру и историю, но делать это мудро и с должным почтением, а не из разряда «и так сойдет». Права на американское издание были на вес золота, потому что, как после аукциона объяснила менеджер издательства «Эрика» по международным правам, с Америкой вариантов два: либо иностранный роман, настолько глубоко затрагивающий их культуру и обстановку того времени, окажется безумно скучным и не пойдет никак, либо его воспримут как поразительную дань уважения, и, судя по всему, это как раз наш случай. Ранди выигрывает все возможные премии, какие-то, наверное, изобрели специально для него. Не подкачала и маркетинговая кампания, в которую издательство вбухало столько денег, что хватило бы пол-Африки накормить. Ранди появляется в телевизоре, в газетах, на каждом культурном или светском мероприятии, где его чествуют как гения, настоящего – или которым его все считают. Включая его самого, судя по интервью. И ведь получается не так и нечестно, потому что на самом деле все сцены романа написал он, верно? Я же только структурировала их и предложила, которому персонажу дать тот или иной характер и реплики. Но все остальное: диалоги, вкус пыли, бескрайность неба, гнетущий смог гигантского города, – его творение.