Призрак прошлого. Мой грех

Новикова Дарья

– С июня. – Ответила она. – А хожу я обычно в противоположную сторону, чтобы не мешать тебе. Там возле церкви красиво, согласен? Мне нравится смотреть на то, как солнце играет на витражном окне в предзакатном часе…

Нет, сейчас она не была ненормальной. Авелина виделась мне самой, что ни на есть, адекватной девушкой, у которой был тихий приятный голос, и я никак не мог понять, почему она кажется всем чудачкой, словно сама надевает на себя такой образ.

– Знаешь, мне тоже. – Я улыбнулся. – Я тоже люблю там гулять, но озеро, что расположено

неподалёку от этого леса, мне нравится чуть больше.

Авелина резво забралась на большой валун и загадочно на меня посмотрела.

– Ты здорово смотришься с камерой, Тейлор, ты знаешь?

Усмехнувшись, я подобрал с земли палку и бросил её Вольтеру, который с радостью за ней побежал.

– Спасибо за комплимент. – Смущённо произнёс я и зажмурился, когда яркий луч уходящего солнца попал мне на лицо.

В ту же секунду я услышал щелчок её фотоаппарата.

Лина прыгала, стоя на большом камне, чем напоминала мне маленькую девочку.

– Отличный кадр, Тейлор! Ты только посмотри, как здорово ты получился!

Я никогда не считал себя фотогеничным, и потому наотрез отказывался от признания её правоты.

Прибежавший с палкой в зубах Вольтер привёл Лину в такой восторг, что она забыла о своём страхе перед ним и, спрыгнув с камня, смело погладила его по загривку.

В тот вечер я решил предложить Лине поехать со мной завтра в школу фотографии, подумав о том, что этой девушке необходимо выбираться из своей раковины, в которой она слишком долго находилась, и, к моему удивлению, она согласилась, но уже по дороге домой была по-прежнему грустна.

– Знаешь, Тейлор, – Сказала она, смотря себе под ноги. – я знаю, что все и ты, скорее всего, в том числе, считаете меня сумасшедшей, и я даже не буду отрицать этого…

– Лина… – Начал я, но девушка не позволила мне договорить, перебив.

– Нет, Тейлор, я правда странная бываю, я замечала это в себе. Я умею видеть людей насквозь и безошибочно отличаю плохих от хороших. А ещё я постоянно читаю или пишу стихи… Люблю ночью смотреть на звёзды, а ближе к утру что-то рисовать в альбоме…

Всё, что Лина перечислила мне, я не мог отнести к поступкам сумасшедшего и открыто ей об этом сказал, но она вновь не согласилась со мной, и тогда я спросил у неё:

– По-твоему, я плохой или хороший? Только ответь мне честно.

– Ты не тот, каким хочешь казаться, Тейлор. Ты носишь маску человека, каковым не являешься, и я не пойму, зачем ты это делаешь…

– Ты считаешь меня лицемерным? – Усмехнулся я, округлив глаза, но лицо Лины осталось серьёзным.

– Нет, ни в коем случае. И это никак не влияет на то, что я считаю тебя хорошим. Просто ты, словно, стесняешься этого, вот и всё.

Звон колокола, доносящийся из церкви на окраине, заставил нас остановиться, не сговариваясь.

– Вечерняя

служба… – Прошептала девушка и посмотрела куда-то сквозь меня стеклянными глазами. – Как красиво… Ты только посмотри – солнце прощается с лесом…

Я обернулся, смотря на небо, полыхающее алым пламенем заката, и сделал очередной снимок, не позволяя этой красоте остаться лишь в моей памяти.

Проводив Лину до дома, я договорился с ней завтра встретиться в одиннадцать часов на остановке, и она на прощание весело помахала мне рукой и неспешно побрела к своему крыльцу.

Когда я пришёл домой, то обнаружил, что отец с Ребеккой уже поужинали. Что касается моего брата, то он всегда ел в своей комнате, не считая завтрака, что всегда очень злило его мать, но у неё никогда не находилось нужных слов, чтобы убедить его в чём-то.

От Ребекки я услышал очередной упрёк в том, что я пришёл слишком поздно и мне придётся ужинать одному, что меня совершенно не расстраивало, даже наоборот.

Разогрев себе в микроволновой печи еду, я сел за наш круглый деревянный стол и заметил в дверном проёме отца, который грустно на меня смотрел, и меня его взгляд сильно встревожил.

– В чём дело, пап? – Спросил я, и он опустился на стул напротив, смотря на меня с тоской, словно я чем-то болен.

– Прости меня, сынок… – Неожиданно сказал он, тяжело вздохнув. – Изо дня в день я вижу, как непросто тебе приходится общаться с матерью… – Я хотел его перебить и вновь настоять на том, что Ребекка мне не мать и никогда ею не станет, но отец не позволил мне, выставив руку вперёд. – Подожди, я знаю, что ты хочешь сказать, я всё вижу, Тейлор, и мне очень больно от этого. Наверное, это моя вина, и тебе было бы лучше без матери, чем с такой, как Ребекка. Просто я всегда надеялся на то, что она даст тебе всё, чего не дала твоя биологическая…

Отец впервые так откровенно говорил со мной на эту тему, которую всегда старательно избегал, и мне теперь пришлось убеждать его в том, что никакие ссоры с Ребеккой меня больше не трогают, как было раньше, но папа мне, кажется, не верил, решив, что я его успокаиваю, и с грустным видом покинул кухню.

В ту ночь я долго не мог уснуть, хотя никакие мысли меня не терзали и причины бессонницы у меня не было, но, не смотря на это, я долго сидел возле окна, смотря на жёлтый фонарь возле нашего крыльца, вокруг которого летала мошкара.

Хайдену тоже не спалось, но мы с ним практически не разговаривали, потому что он был занят перепиской со своими друзьями и прослушиванием музыки.

Мы отдалились с ним за последний год, хотя в детстве всегда играли вместе.

Теперь он был другим, считая себя взрослым самодостаточным человеком, который переживает все свои проблемы самостоятельно и не нуждается в разговорах с братом, и я не мог влиять на это, давая ему свободу выбора.

Странно, но не смотря на наличие семьи и друзей, я по-прежнему считал себя одиноким и чужим, не имея того человека, которому был бы действительно необходим, кто бы нуждался во мне.