Призрак Рембрандта

Кристофер Пол

Она тоже встала, вручила ему упакованную картину и протянула руку. Его пожатие было теплым и сильным, но в то же время бережным. Финн почувствовала даже мозоли на его ладони. Этими руками он зарабатывает себе на жизнь. Ей это нравилось. И Билли Пилгрим ей нравился. Интересно, он очень испугается, если пригласить его куда-нибудь выпить кофе? Опыта в таких вещах у Финн было маловато.

– Спасибо за помощь, мисс Райан. Вы были очень добры.

Он переступил с ноги на ногу, как застенчивый подросток.

– Не за что. И зовите меня просто Финн. Когда меня называют мисс

Райан, я чувствую себя воспитательницей в детском саду.

– Вы могли бы рассказывать малышам сказки о минхере Яне Стене.

– И вытирать их сопливые носы.

– Фу! – ужаснулся Билли Пилгрим и засмеялся.

– Так вы сейчас на «Дутый флеш»? – не без тайной надежды поинтересовалась Финн.

– Нет пока. У меня есть квартира в городе. Завтра надо кое с кем встретиться в Сити. Поверенные и все такое. Хочу продать небольшую недвижимость в Корнуолле.

Сначала картина, теперь недвижимость. Похоже, он собирается куда-то уехать.

– Коттедж?

– Да, типа того, – кивнул Билли.

– Собираетесь устроить себе каникулы?

– Угу, хочу поплавать по морям.

– Подальше от дождей?

– Надеюсь.

– А уже решили, куда поплывете?

– Об этом я еще особенно не задумывался.

– А что бы сделал в такой ситуации Тревис Макги?

– Смешал бы себе мартини с джином и посоветовался бы с Мейером.

– С Мейером?

– Это его друг, философ по призванию. Жил через пару причалов от Макги. Его лодка называлась «Джон Мейнард Кейнс». ^[5]

5

Кейнс Джон Мейнард – известный английский экономист.

– Наверное, он был экономистом?

– Что-то вроде того. В тексте это не уточняется.

– Делец с Уолл-стрит?

– Да, но на пенсии.

Вот теперь они действительно совершенно исчерпали тему.

– Ну что ж… – сказал Билли.

– Ну что ж, – откликнулась Финн. – Было очень приятно познакомиться с вами. Может, еще когда-нибудь встретимся.

Последний шанс. Если уж он не среагирует на этот намек, значит, всему конец.

– Надеюсь, что так.

Немного застенчивая улыбка, вежливый кивок – и все. Ушел. Финн плюхнулась на стул. Английский Тревис Макги скрылся в лондонском тумане. В довершение несчастий через десять минут на пороге ее кабинета возник Ронни. Выглядел он примерно так же, как одноклассник Финн, «ботаник» Артур Биндокер во время очередного приступа астмы. Лицо над узлом дорогого галстука налилось малиновым цветом, глаза вылезали из орбит, а на висках надулись вены.

– Здесь был его светлость, а мне никто не потрудился сообщить! – полузадушенным голосом возвестил он.

– Кто? – вытаращилась на него Финн.

– Его светлость герцог, разумеется!

Финн никак не могла понять, чего он от нее хочет.

– Здесь не было никакого герцога.

– Дорис присылала к вам человека по имени Уильям Пилгрим, так?

– Билли. Любитель лодок.

Ронни передернуло.

– Этот Билли, как вы его

называете, – лорд Уильям Уилмот Пилгрим, барон Нитский, граф Пенденнис, герцог Керноуский.

– Он сказал, что его зовут Билли. А всего остального даже не упомянул.

– Зачем он приходил?

– Приносил картину на оценку.

– И что вы ему сказали?

– Он считал, что это Ян Стен. На самом деле это была просто недурная подделка.

– У вас не та квалификация, чтобы отличить подлинного Яна Стена от подделки, мисс Райан. Для таких заключений мы держим целый штат экспертов.

– Холст был прикреплен к подрамнику проволочными скобами, Рон.

– Это еще ничего не значит! Подрамник могли поменять во время реставрации!

– Но его не меняли, – спокойно возразила Финн, в душе проклиная себя за болтливость. – И холст был оригинальным. Вы же сами понимаете, что настоящему холсту Стена исполнилось бы уже триста лет и он давно сгнил бы, если его не продублировать. Нет никаких сомнений – это подделка. И подпись неправильная. Возможно, это не слишком удачный Том Китинг, но и только.

– И вы все это сообщили ему?

– Конечно. С какой стати мне врать?

– Это вообще не ваше дело – разговаривать с ним. Надо было немедленно сообщить мне. Его светлость потенциально очень ценный клиент, и его не должна принимать всякая мелкая сошка.

– Мелкая сошка? – прищурилась Финн.

– Его светлость заслуживает самого почтительного отношения, которого вы, боюсь, просто не в состоянии ему обеспечить, – ледяным тоном отрезал Ронни.

Финн с трудом подавила желание треснуть этого напыщенного идиота чем-нибудь тяжелым. Вместо этого она вышла из-за стола и торопливо натянула плащ.

– Я иду домой, – заявила она, вынимая зонтик, – в свою мелкую квартирку в Крауч-Энде.

– Ничего подобного вы не сделаете! – захлебнулся возмущением Ронни.

Сделав шаг в сторону, он преградил ей дорогу и демонстративно посмотрел на свои золотые, тонкие, как монета, «Патек Филипп»:

– Еще нет пяти часов.

– Я иду домой, – повторила Финн, – а если вы немедленно не отойдете, я поступлю так, как меня учил инструктор по самообороне.

Ронни побагровел еще больше, но поспешно отошел.

– Я вас уволю! – прошипел он ей вслед.

– Увольняй на здоровье, – буркнула Финн себе под нос, быстро спускаясь по лестнице.

Она была сыта по горло Рональдом Де Паней-Коттреллом, Мейсоном, Годвином и всей этой чертовой Англией.

Ронни не обманул, и, когда Финн добралась домой, на автоответчике ее ждало сообщение о том, что она уволена из аукционного дома «Мейсон – Годвин». Чек ей вышлют по почте, а Министерство внутренних дел будет извещено о том, что отныне она безработная и посему не имеет права на рабочую визу. В голосе Дорис звучало ледяное удовлетворение. Кроме того, в почтовом ящике оказалось письмо от какого-то лондонского адвоката. Прекрасный конец прекрасного дня. Чтобы утешиться, Финн спустилась вниз в ресторан «Пальчики оближешь» и там заказала себе чизбургер, капустный салат, порцию картошки-фри с чили и к ней мисочку мексиканского соуса. К черту диету и к черту Англию!