Призрак в кривом зеркале
Шрифт:
Вскочив, она нашла телефон и принялась звонить, ничуть не смущаясь своей наготы. Илюшин наблюдал за ней, положив голову на подушку. Ксеня ходила по комнате, встряхивала головой, и движения ее были свободны и естественны, как у грациозного животного или маленького ребенка. Договорившись о переносе сеанса массажа, она отложила телефонную трубку, улыбнулась Илюшину…
А затем поднялась на цыпочках, прикрыла глаза, покачнулась, вскинув руки… И вдруг начала танцевать какой-то странный танец без музыки, мелко переступая, наклоняясь, как гибкое дерево под порывами ветра, и снова распрямляясь, двигаясь
– Это… впечатляет! – уважительно признал он. – Где ты так научилась?
– Ходила на занятия пару лет назад.
Ксеня небрежно махнула рукой и снова забралась к нему под одеяло, прижалась всем телом, согреваясь в его объятиях.
– Иногда так хочется танцевать, что невозможно удержаться. Сейчас был как раз такой случай. У тебя так не бывает?
Она перекатилась на живот, уставилась на Макара, откровенно посмеиваясь над ним. Илюшин отрицательно качнул головой.
– Это оттого, что ты очень закрытый, – объявила Ксения Ильинична.
– Закрытый?
Она чуть слышно рассмеялась.
– Ничего, это легко исправимо.
Ксения провела пальцем по щеке Макара. Лицо ее изменилось: насмешливость исчезла, и оно стало нежным, счастливым лицом женщины, которая только что любила и танцевала в свое удовольствие. Она подобралась к Илюшину поближе, уткнулась лбом ему в подбородок. Он вдохнул горьковатый запах ее волос, провел рукой по трогательно открытой шее и вспомнил – второй раз за сегодняшний день – об игрушке, подаренной ему Сергеем Бабкиным. Игрушка лежала в сумке, хорошо замаскированная в потайном кармане, и на вид была неотличима от настоящего револьвера.
– Ксения Ильинична, – негромко позвал Макар, и хотя голос его прозвучал почти мягко, Люцифер возле двери поднял голову и насторожился. – А расскажите-ка мне подробнее, Ксения Ильинична, про вашу бывшую одноклассницу и прекрасного принца, живущего с ней. Во всех деталях, какие вспомните.
Эля сбежала по лестнице, напевая себе под нос, взмахнула широкой расклешенной юбкой и чуть не налетела на сестру, стоявшую возле входной двери.
– Куда собралась, если не секрет? – безразличным тоном осведомилась Лара. – Ой, откуда у тебя такие бусики?
Лариса протянула руку, потрогала вязаные желтые бусы, висевшие на Элиной шейке.
– Сама сделала, – сказала Эля. – Только вчера закончила. Лариска, пусти, меня дети ждут.
– А-а-а, твои рукодельнички! Во сколько занятия начинаются?
– В семь.
– Тогда у тебя еще целых двадцать минут, ты не опоздаешь…
Лариса наклонилась к сестре – она была выше почти на голову, – и Эля принюхалась к мускусному запаху ее духов. Прежние духи Лариски пахли лилией, и они нравились Эле куда больше, чем эти. Она наморщила нос и отодвинулась.
– Элька, у меня к тебе дело есть, – вкрадчиво проговорила Лариса.
– Лар, давай потом, после занятий,
– А ты и не опоздаешь.
Она взяла Элю за пухлую ручку, доверительно посмотрела в глаза, и сестра, как зачарованная, уставилась в два сине-голубых озера.
– Поговори с гостем, – попросила Лариса и кивнула головой наверх – туда, где на втором этаже находилась комната Макара Андреевича, уехавшего рано утром и до сих пор не вернувшегося. – Он уже всех утомил. Мама от него устала, и Эдику он постоянно предъявляет претензии…
– Как?! – Эля удивилась не на шутку. – Претензии? Эдику?
– Или Эдик ему… Неважно! Пусть уедет.
– Кто?!
– Ну не Эдик же! – крикнула Лариса, но тут же понизила голос до шепота, опасливо покосившись в сторону лестницы. – Этот, белобрысый.
– Как… – растерялась Эля. – Почему? Постой, Ларка, ты о чем?
Лариса скривила губы, отошла на шаг назад, пригляделась, словно собиралась фотографировать сестру.
– Ты притворяешься или в самом деле не понимаешь? – страдальчески спросила она, рассматривая глупую толстую Элю, испуганно ссутулившуюся возле двери. – Поговори с ним!
– А… почему ты сама не можешь? Почему я?
– Потому что ты славненькая хорошенькая Элечка, – просюсюкала Лара. – У тебя наверняка получится его уговорить!
– А если не получится? – окончательно растерялась та.
Лара зло сощурила глаза, процедила, мигом прекратив сюсюканье:
– А ты сделай так, чтобы получилось! Сообрази! Постарайся! Не все же тебе куколок своих вязать, можешь и головой немного поработать! Сделай так, чтобы он уехал, понятно?!
Она требовательно смотрела на сестру, и та кивнула против воли.
– Матери ничего не говори, – бросила на прощание Лариса и отошла от двери, освободив проход.
Эля медленно сошла со ступенек, обойдя среднюю, провалившуюся, и подумала, что Эдик днем в очередной раз обещал матери починить ее и снова нарушил обещание. Дверь в дом закрылась, и Эле показалось, что из-за нее раздался приглушенный голос Леонида.
Она посмотрела на часы, охнула и, не отрывая глаз от циферблата, побежала по тротуару, прикидывая, на сколько минут опоздает. Правда, ничего страшного в ее опоздании не было – совсем наоборот, никто не заставлял Элю приходить к определенному часу, но она сама терпеть не могла задерживаться, даже на десять минут. У нее было не так много времени.
Торопливо отсчитывая минуты, она не заметила возникшего перед ней силуэта и налетела на того самого человека, о котором шла речь несколько минут назад. Макар Андреевич Илюшин, собственной персоной, стоял на дороге. Он подхватил охнувшую и споткнувшуюся от неожиданности девушку и поднял упавший пакет, в котором просвечивали разноцветные яркие клубки.
Эля неловко поздоровалась, принялась извиняться и сбилась на полуслове, поглядев на Макара Андреевича. Лицо у того оказалось собранное и жесткое, почти жестокое, и видно было, что он совсем не слушает ее извинений. Последний раз произнеся что-то невнятное в свое оправдание, Эля забрала наконец у Илюшина пакет с клубками, пожелала ему хорошего вечера и направилась к остановке, за которой находилась школа, раздумывая, чем же так недоволен их единственный гость.