Призрак
Шрифт:
— Насколько я знаю, вы учились в Кембридже вместе с Лэнгом.
— Да, мы были сверстниками, но я не могу претендовать на близкое знакомство с ним.
— У меня есть фотография, где вы оба стоите на сцене Рампы.
Последовала долгая пауза.
— Подъезжайте к дому.
Раздался вой электрического мотора, и ворота медленно открылись. Когда я поехал по дорожке, из-за деревьев появилась большая трехэтажная вилла. К центральной части особняка, построенной из серого камня, примыкали окрашенные в белый цвет деревянные крылья. Большинство арочных окон были оборудованы ставнями и украшены мозаикой из волнистого
— Простите меня, если я покажусь вам немного усталым, — сказал Эммет после нашего рукопожатия. — Мы только что прилетели из Вашингтона, и я действительно чувствую себя разбитым на куски. У меня есть правило — не встречаться ни с кем без предварительной договоренности. Но вы упомянули о фотографии и возбудили мое любопытство.
Его одежда соответствовала манере речи. Очки имели модную оправу из черепахового панциря. Темно-серая куртка сочеталась с зеленовато-синей рубашкой. Ярко-красный галстук демонстрировал мотив фазаньих перьев. Из нагрудного кармана торчал уголочек шелкового носового платка. Вблизи под оболочкой пожилого человека я увидел в нем молодого парня — возраст сделал его нечетким, но он прекрасно сохранился. Эммет не спускал глаз с моей сумки. Он хотел, чтобы я показал ему фотографию прямо на крыльце. Но у меня был навык в таких делах. Я ждал приглашения в дом, и ему в конце концов пришлось сказать:
— Отлично. Прошу вас, входите.
Дом имел блестящие деревянные полы. В воздухе пахло вощеной полировкой и высохшими цветами. Вокруг царила прохладная атмосфера нежилого здания. На лестничной площадке громко тикали старинные часы. Я слышал, как миссис Эммет говорила по телефону в другой комнате.
— Да, он приехал сюда, — произнесла она.
Затем я услышал удалявшиеся шаги. Ее голос стал неразборчивым и вскоре затих. Эммет закрыл переднюю дверь.
— Вы разрешите взглянуть на снимок? — спросил он.
Я вытащил фотографию и передал ее ему. Приподняв очки на серебристый «ежик» волос, он подошел к окну. Глядя на подтянутую фигуру Эммета, я догадался, что он занимался спортом: возможно, теннисом или гольфом.
— Да-да, — сказал он, поворачивая черно-белый снимок к блеклому зимнему свету.
Эммет наклонял фотографию под разными углами и подносил ее к длинному носу, словно эксперт, проверявший подлинность картины.
— Я почти не помню тот период времени.
— Но это же вы?
— Определенно! В шестидесятые годы я не сходил с афиш «Драмата» [40] . О боже! Как это было давно!
Он засмеялся и подмигнул своему молодому изображению на снимке.
— Драмат?
— Что вы сказали?
Он поднял голову.
— Ах да. Йельская ассоциация драматических театров. Когда я приехал в Кембридж для защиты докторской степени, мой интерес к театру был еще силен. Увы, мне удалось отыграть на Рампе только
40
Сокращенное название «Yale Dramatic Association» — один из старейших союзов студенческих театров.
— Боюсь, что нет. Но, если нужно, я могу выслать вам копию.
— Да? Это было бы очень великодушно.
Он повернул снимок и осмотрел обратную сторону.
— «Кембриджские вечерние новости». Вы должны рассказать мне, откуда у вас этот снимок.
— С удовольствием, — ответил я и снова выдержал паузу.
Наш разговор походил на игру в карты. Он бы не поддался на трюк, если бы я не вынудил его. Маятник больших часов несколько раз качнулся взад и вперед.
— Пройдемте в мой кабинет, — сказал Эммет.
Он открыл дверь, и я проследовал за ним в комнату, напоминавшую часть лондонского клуба, в который меня водил Рик. Темно-зеленые обои, книжные полки от пола до потолка, библиотечные лесенки, выпуклая мебель с коричневой кожаной обивкой, большая медная подставка в виде орла для чтения книг, бюст римского аристократа и слабый запах сигар. Одну из стен украшали памятные знаки: грамоты, призы, дипломы и множество фотографий. Я увидел Эммета с Биллом Клинтоном и Элом Гором, с Маргарет Тэтчер и Нельсоном Манделой. Я мог бы назвать и другие великие фамилии, если бы знал, кем были эти люди. Немецкий канцлер. Французский президент. Тут имелся снимок с Лэнгом (улыбка плюс рукопожатие) на какой-то вечеринке с коктейлями. Эммет заметил мой взгляд.
— Стенд моего эгоизма, — с улыбкой произнес он. — Мы все имеем нечто подобное. Считайте его аналогом аквариума в кабинете дантиста. Присаживайтесь. Боюсь, что я могу уделить вам лишь несколько минут. Сожалею, но таковы обстоятельства.
Я устроился на твердой коричневой софе, а он занял кресло за столом, которое могло кататься на колесиках. Эммет небрежно закинул ноги на стол, показав мне слегка потертые подошвы своих туфель.
— Расскажите мне о фотографии, — попросил он меня.
— Я работаю с Лэнгом над его мемуарами.
— Я знаю. Вы уже говорили. Бедняга Лэнг. Какой скандал разгорелся с этим Гаагским судом. Что касается Райкарта, то, на мой взгляд, он был худшим министром иностранных дел со времен Второй мировой войны. Не следовало назначать его в правительство. Но если Международный суд будет вести себя так глупо, то Лэнг скоро станет мучеником и национальным героем. А значит…
Он сделал округлый жест рукой, словно что-то щедро предлагал.
— …вы получите бестселлер.
— Как хорошо вы с ним знакомы?
— С Лэнгом? Я почти не знаю его. Вы удивлены?
— Почему же он упоминает вас в своих мемуарах?
Эммет выглядел ошеломленным.
— Теперь пришла моя очередь удивляться. И что он написал?
— Вот цитата из последней главы.
Я вытащил из сумки соответствующую страницу и прочитал:
— «Пока эти нации — имеются в виду англоязычные народы — стоят вместе, свобода в безопасности. Однако как только они начинают ссориться друг с другом, тирания тут же набирает силу». И еще Лэнг добавляет: «Я полностью согласен с этим заявлением».