Призраки (Haunted)
Шрифт:
Он бьет женщину по руке своей изящной розовой рукой. Та отступает. «Миранда» ждет пару секунд, но никто ничего не делает, и он издает тихий вздох. Потом сам расстегивает свою верхнюю пуговицу, под пристальным взглядом всей группы. Его розовые ногти расстегивают вторую пуговицу. Потом – третью. Он смотрит на нас, переводит взгляд с одной женщины на другую. И вот все пуговицы расстегнуты. Под блузкой – розовый атласный лифчик, расшитый розочками и отделанный кружевом. У «Миранды» идеальная кожа, нежно розовая и гладкая, без единого волоска, без родинок и красных точек от укусов насекомых –
Лифчик расстегивается спереди, и «Миранда» выжидает, держа в пальцах застежку и переводя взгляд с одной женщины на другую.
И кто то из группы говорит:
– И сколько тебе пришлось вколоть эстрогенов, чтобы они стали такими большими?
Кто то тихонько присвистывает. Женщины шепчутся между собой. Слишком они идеальные, эти груди. Обе – одинаковой формы и одинакового размера. Расположены именно так, как надо: не слишком близко и не слишком далеко друг от друга. Явно искусственные.
Розовые ногти щелкают застежкой. Лифчик расстегнут, но грудь остается стоять торчком, круглая и упругая. Соски указывают в потолок. Это именно такая грудь, какую выбрал бы мужик.
Та, кто стоит ближе всех, тянет руку и хватает «Миранду» за грудь. Рука сжимает упругую плоть, большой палец постукивает по соску. Она говорит:
– Девочки. Вам надо это потрогать – Господи, ну и гадость. – Рука сжимается, и разжимается, и снова сжимается на груди у «Миранды». Женщина говорит: – Как будто… я даже не знаю… сырое тесто?
«Миранда» пытается вырваться, вжимаясь спиной в спинку стула.
Но рука держит крепко, ногти вонзаются в кожу. Женщина говорит:
– Не дергайся. Кто то еще говорит:
– Я бы тоже хотела такие сиськи.
Наверняка силиконовые. Еще чья то рука тянется в вырез распахнутой блузки и хватает вторую грудь, поднимает ее повыше, чтобы все видели шрамы, оставшиеся после пластической операции.
«Миранда» сидит, прижав локти к бокам. Он по прежнему держит в руках половинки розового бюстгальтера, держит его расстегнутым. А мы смотрим. Он собирается застегнуть лифчик, собирается спрятать свое «богатство».
И та, кто держит его за сиськи, говорит:
– Подожди. Еще рано.
Его водительские права по прежнему лежат на столе. Права с большой буквой «Ж» в графе «Пол». Кто то еще говорит:
– Искусственное вымя еще ничего не доказывает. Кто то другой говорит:
– У моего мужа они даже больше.
Чьи то руки за спиной у «Миранды», они стаскивают шелковый шарф с его плеч, тянут вниз его блузку, пока рукава не соскальзывают. Его кожа как будто светится. Она такая же гладкая, как и жемчужины у него в сережках. Его соски – такие же розовые, как его сумочка из кожи ящерицы. Он не сопротивляется.
Кто то швыряет блузку в дальний угол
И кто то еще говорит:
– А покажи нам влагалище
И «Миранда» говорит: нет.
Это вполне очевидно. Этот жалкий мудак нас использует. Как мазохист распаляет садиста. Как преступник стремится к тому, чтобы его поймали. «Миранде»
«Миранда» говорит: вы совершаете большую ошибку.
И все смеются.
Мы объясняем ему, что в основе подъема самосознания лежит принятие собственных гениталий. Иногда мы приносим на наши собрания зеркала и садимся над ними на корточки. Мы показываем друг другу свои интимные места и обсуждаем разницу между шейкой матки у девственницы и у рожавшей женщины. Мы приглашаем врачей из центров охраны женского здоровья, чтобы они нам показали, как вводить препараты для прерывания беременности через внутриматочный катетер. Да, прямо здесь, на этом самом столе. Мы вместе ходим в секс шопы и изучаем точку G.
С небольшой помощью со стороны «Миранда» оказывается на столе. Даже теперь, когда он стоит на четвереньках, его груди – по прежнему круглые и упругие, они не вытянулись, не провисли. Шесть дюймов «молнии», и юбка сползает с его ладной задницы. Он носит колготки, но не носит трусов: лишней доказательство, что он – не настоящая женщина.
Женщины в группе, мы глядим друг на друга. У нас тут мужчина, который готов слушаться нас во всем. К кому то из нас приставали с грязными домогательствами. Кого то из нас изнасиловали. Нас всех оценивали, ощупывали сальными взглядами, раздевали глазами. Сейчас – наша очередь, И мы не знаем, с чего начать.
Кто то снимает с него колготки, скатывает их вниз. Кто то еще говорит:
– Выгни спину.
Никого не удивляет, как выглядят его половые губы. Кожа вся в идеальных складочках. Влажный цветок – как работа стилиста. Прямо хоть сейчас на страницы «Р1ауboy» или «Hustler». И все таки плоть кажется недостаточно мягкой. И цвет – слишком бледный. Не розовый и не светло коричневый. Рубцовая ткань. Волосы на лобке подстрижены тонкой полоской и приглажены воском. Да еще и надушены. Это совсем не похоже на то, как должно выглядеть это самое место у женщины. Чем дольше мы смотрим, тем вернее убеждаемся, что это все – ненастоящее.
Кто то пихает в «Миранду» ключ от машины. Даже не палец. Кто то тычет ключом в ее идеальные складочки и говорит:
– Надеюсь, ты заплатил вот за это не слишком много…
Кто то еще говорит, что надо бы измерить ее глубину.
Кем бы он ни был, «Миранда» плачет. Он получил свою маленькую трагедию. Его тушь и подводка смешались с румянами и тональным кремом и текут по щекам к уголкам рта. Он почти голый. Колготки спущены до самых лодыжек. На нем остались лишь золоченые элегантные босоножки на высоченных каблуках и расстегнутый розовый лифчик, свисающий с двух сторон от груди. Его упругие круглые груди подрагивают при каждом всхлипе. Он стоит на столе, на четвереньках. Его шуба валяется на полу. Кто то отпинал ее в угол. Светлые волосы растрепались и падают налицо. Теперь у него есть своя страшная история.