Призраки Крематория. История группы от первого лица

Эта книга только для тех, кому интересно творчество «Крематория». У меня не было желания излагать жизнеописание группы с ее героическими свершениями и, не дай бог, еще с примесью поучений и мессианства, столь свойственных русскому року. К тому же вся хроника великих свершений – явки, пароли и следы героев крематорского эпоса – покоится на нашем официальном сайте crematorium.ru. Пожалуй, это самое подробное бытописание, составленное нашими летописцами разных лет. Хотя и здесь, в силу давности и порой противоречивых воспоминаний очевидцев, пытливые умы обнаружат разногласия и неточности!

В нашем Веселом Ансамбле, давно уже разменявшем четвертый

десяток, без учета сессионных исполнителей и залетных звезд побывало более 70 человек: музыкантов, администраторов, директоров, техников, тур-менеджеров, PR-агентов, художников-оформителей и одного бессменного звукорежиссера Сергея Овсянникова, который проработал в группе вплоть до своей кончины в 2018 году. Смена кадров в большинстве случаев сопровождалась взаимопониманием, проводы – почестями и даже памятными наградами! Конфликтные увольнения, хоть и было их сравнительно мало, тоже случались, особенно в период первозданного хаоса, когда в состав группы приходилось брать людей случайных и мимолётных, среди которых, не к ночи будет сказано, попадались даже оборотни и маньяки! Но таких за всю историю КТ нарисовалось лишь несколько, а светлых и благородных – десятки! Слава им и хвала!

Несколько рассказов не имеют прямого отношения к группе, но всё же я решил включить их в повествование, исходя из личных предпочтений, ну и для полноты картины!

Здесь собрано далеко не все, что сохранила моя память, а лишь то, что можно назвать наиболее значимым, важным, без чего не было бы ни песен, ни группы, ни судьбоносных встреч с фантастическими личностями, которые помогли мне открыть множество дверей в мир волшебных воплощений!

В этом смысле мне повезло. Стоило лишь начать мечтать, и всегда находились те, с помощью кого грезы становились явью. Всем им я посвящаю эту книгу.

Свой первый полет мы совершили с ней по маршруту Каир – Москва. Решение о срочной командировке принималось на высшем уровне – в посольстве СССР в Арабской Республике Египет. По официальной версии, причиной тому стала эпидемия гриппа, охватившая всю Северную Африку. Спустя месяц после прилета, 24 ноября 1960 года, я увидел свет божий в Филях, в роддоме № 2.

< image l:href="#"/>

Всего на три недельки познакомиться со мной прилетел папа, Сергей Григорян. А еще через 10 месяцев моя мама Аида Григорян отправилась к нему обратно в Каир, оставив меня под опеку ласковых и заботливых бабушек и тетушек, родных и двоюродных: Елизавета, Вера, Анна, Марго, Ашхен, Варвара…

Уже в отсутствие родных дедушек мужскую долю воспитания взял на себя большой и благородный муж моей тети Веры, Арташес. В те времена в служебные путешествия супружеская пара должна была отправляться без детей и никак иначе. В следующий раз я увижусь с родителями только через пять лет!

Все это время, проведенное в разлуке, никоим образом не повлияло на мою бесконечную любовь к ним!

Папа был выпускником арабского отделения факультета восточных языков МГУ и факультета самолетостроения МАИ. Впоследствии я не раз слышал от его друзей подробности той судьбоносной защиты. Председателем госкомиссии был сам Андрей Николаевич Туполев – генеральный конструктор самолетов Ту. О его жестком и непреклонном характере ходили леденящие душу слухи! Получить высший балл у самого Туполева считалось задачей почти невыполнимой! После официального доклада папа ответил на несколько

вопросов членов комиссии, и последний задал председатель. Выслушав ответ, Туполев положил ладонь на лоб и, глядя в стол, задумчиво застыл, будто производил в уме какие-то сложные математические вычисления. Все присутствующие в аудитории – студенты, преподаватели и члены госкомиссии – в полной тишине и неловком ожидании уставились на председателя комиссии.

«Поставьте ему отлично!» – не поднимая головы, тихо приказал Туполев. Это была самая громкая пятерка, о которой только мог мечтать студент факультета самолетостроения. Личная рекомендация одного из величайших советских авиаконструкторов определила молодого специалиста в длительную командировку. Все арабские страны, куда поставлялась наша военная авиационная техника, стали местом пребывания молодой четы вплоть до конца 1966 года: Египет, Алжир, Марокко, Ирак…

Я проснулся в конце декабря, солнечным утром, окруженный невероятным количеством разноцветных игрушек. Рядом сидела мама Лиза!

Так я звал бабушку (по папиной линии), с которой мы проживали в нашей уютной однушке на Большой Филевской!

Но на этот раз на меня смотрели еще два человека, которых я видел до этого только на фотографиях! Это были тетя Аида и дядя Сережа! Мамой и папой я стал называть их не сразу…

Он слыл грозой Речного! Пока его сверстники начинали восхождение к вершинам просвещения, живописи, литературы и всячески тянулись к музыкальному творчеству, хулиган Скориков их бил, калечил и подвергал террору.

В бетонную новостройку на севере Москвы мы переехали из добротного кирпичного сталинского дома. Первое впечатление от нового места – печально-паническое!

По сравнению с благоустроенными родными и близкими сердцу Филями, тогдашний Речной выглядел примером неудачного воплощения одного из заветов Ильича по скрещиванию города и деревни! Заваленные строительным мусором пустыри, однообразные «хрущобы», темные дорожки и озлобленные аборигены.

Собственно, весь этот кусок Ленинградского района Москвы был внедрен в большую деревню Аксиньино, остатки которой лежали по ту сторону от нашего нового дома на улице Смольной. Вдоль дороги тянулись болота с мелкой рыбешкой и тритонами, ловлей которых забавлялась местная детвора и взрослые. Наши окна выходили аккурат на общедоступную полянку с ветвистой березкой и колодцем с кривым ведром на ржавой цепи. Чуть поодаль торчали унылые ветхие домишки с небольшими садовыми участками, обнесенными невысокими и покосившимися заборами.

«Верните меня в Фили!»

Однажды за обедом мы с бабушкой услышали душераздирающие вопли и, выглянув в окно, увидели, как некто увесистым колом дубасит лежащую у того самого колодца женщину! По ее волосам и спине уже обильно текла кровь, но изверг продолжал безжалостное истязание и, возможно, убил бы несчастную, если бы на подмогу ей не пришла моя бабушка Лиза. Приоткрыв окно, она крикнула: «Как вам не стыдно? – и еще что-то вроде: – Как так можно с женщиной?!»