Призраки отеля «Голливуд»; Гамбургский оракул
Шрифт:
— И вообще все довольно странно, — продолжал рассуждать Енсен. — Ловиза Кнооп явно не желала, чтобы мы поехали в театр еще сегодня ночью. Если бы Магда Штрелиц не напомнила, что один из актеров ночует там… — Енсен замолчал. — Почему Ловиза Кнооп не вспомнила об этом сама?
До театра было рукой подать. Алстерское шоссе, по которому вечером из-за множества автомобилей можно было проехать лишь с трудом, тянулось сейчас совершенно пустое до самого парка. Парк шуршал листвой, — единственный живой звук на всю округу. Так и казалось, что здесь давным-давно не ступала человеческая нога.
Пока Енсен безуспешно нажимал кнопку звонка, Дейли рассматривал театральную витрину. Арно Хэлл, «Перчатки госпожи Бухенвальд». На стекле поверх афиш кто-то нарисовал виселицу. Фигурка с петлей на шее, по-видимому, изображала автора пьесы.
Прошло минуты три, пока дверь наконец открыли. Это был актер, игравший в спектакле роль эсэсовца Шульца. Взъерошенные волосы, заспанное лицо, бывший когда-то модным ультрамариновый купальный халат, теперь облезлый, с воротником в перхоти и жирных пятнах от грима.
— Что такое? — осоловело спросил он. — Я уже подумал: неужели утро?
— Мы из полиции, господин Шульц, — это имя невольно вырвалось у Дейли.
— В частной жизни меня зовут Миттер. — Актер улыбнулся. — Проходите, пожалуйста. Хотелось бы мне быть Шульцем. Уж ему-то не приходится ночевать в театре… Значит, вы были на премьере? Как вам понравилась моя игра?… — Они остановились в маленьком вестибюле.
— Очень, — немного преувеличенно польстил Дейли. — Прекрасный ансамбль, интересная пьеса.
— Боюсь, что вы один из немногих оценивших мою игру. Незавидная роль. Я бы никогда не согласился на нее, будь у меня возможности. Для одних зрителей я был воплощением зла, для других — злостной карикатурой… Такой Шульц небось имеет приличную квартиру, если не собственный дом.
Только после этого вступления Миттер поинтересовался, что им, собственно, надобно.
Путь в театральную уборную вел через зрительный зал. Скудно освещенный одной лампочкой, с валявшимися под пустыми креслами программами, он разительно отличался от обуреваемого яростными эмоциями людского сборища, которое осталось в памяти у Дейли. Артистическая уборная тоже была иной. Дейли помнил ее полной оживления и голосов, жаркой от дыхания тесно набившихся в помещение представителей прессы и друзей актеров. Теперь это была убогая клетушка с грязной, местами отсохшей масляной краской, с четырьмя трюмо, перед которыми стояли давно уже нуждавшиеся в ремонте кресла. Небрежно застеленная раскладушка примостилась у окна. Артистическая уборная напоминала зеркало, с которого содрана амальгама. Вместо отражавшихся в нем принцев и принцесс видна лишь голая стена, к которой оно прикреплено.
— Чертовский сквозняк! — Миттер уловил взгляд Дейли, рассматривавшего брошенную поверх одеяла театральную драпировку. — Получаю гроши, а меблированные комнаты в Гамбурге стоят столько же, сколько лучший номер гостиницы в моем родном Ротенбурге. После приезда я ютился у сестры, но недавно она вышла замуж…
— Это постоянное место Ловизы Кнооп? — спросил Дейли. Именно здесь она сидела, отвечая на вопросы журналистов. Потом нахлынувшие посетители оттеснили Дейли в сторону. Он только помнил, что вместе с Муном стоял у дверей, поджидая
— Временное! — поправил Миттер, закутываясь в халат. — Она ведь новичок у нас, приглашена только на десять спектаклей…
Выдвижной ящик Ловизы был заперт. Енсен предложил взломать его, но Миттер, узнав, в чем дело, вспомнил:
— Кажется, я где-то видел ключ. — Он пошарил за зеркалом. — Вот видите! Висит на гвозде!
Ящик был абсолютно пуст. Ни пистолета, ни прозрачных перчаток, при помощи которых героиня пьесы так мастерски ввела в заблуждение следствие. Енсен даже растерялся от неожиданности, Дейли — не меньше его, хотя и ожидал нечто подобное. Одно дело — предвидеть, совсем другое — столкнуться с реальным воплощением смутных предчувствий.
— Что вы ищете? — заинтересовался Миттер.
— «Вальтер». Ловиза Кнооп утверждает, что она заперла его в ящике, — объяснил Енсен.
— Она положила его туда. Сразу, как только вошла. Я думал, это реквизит, которым она пользовалась на репетиции. Так она стреляла в меня из настоящего пистолета?! — испуганно вскрикнул он.
— Больше вы ничего не видели? — испытующе спросил Енсен.
— Если кто-нибудь и открывал ящик, то это произошло, пока тут толпился народ, — пробормотал Миттер, невольно потирая рукой грудь. Мысль, что случилось бы, будь вместо холостого патрона настоящий, наполняла его суеверным ужасом.
— Ловиза Кнооп не заходила сюда вторично? — допытывался Дейли. Пока они с Мэнкупом знакомились с достопримечательностями Санкт-Паули, действия пассажиров второй машины оставались, в сущности говоря, бесконтрольными. По словам Ловизы, подкрепленным молчаливым согласием Баллина и Магды, они, объехав Зоологический сад, сразу же направились в ресторан.
— Нет! А на кой черт ей понадобился настоящий «Вальтер»? — Миттер все еще не успокоился. — Уж не застрелила ли она кого-нибудь?
— Сегодня ночью убили Магнуса Мэнкупа. — Дейли подсознательно связал вопрос с собственными мыслями. — Помните, он заходил к Ловизе после спектакля? С ним были трое друзей — женщина и двое мужчин.
— Убили? — Актер испуганно присел на раскладушку. — Неужели она?… Ну конечно, я их всех знаю, — ответил он с опозданием на вопрос. — Вы ведь, кажется, тоже были в компании Мэнкупа? — Он наконец узнал Дейли.
— Может быть, кто-то из них приходил попозже? — спросил Енсен.
— Никто. Как только все ушли, я сразу лег спать. Всю последнюю неделю мы репетировали допоздна, и если бы не вы, я бы наконец выспался… И затем… — Он немного подумал и покачал головой. — Если она сама не взяла пистолет, то это мог сделать любой, пока здесь было вавилонское столпотворение.
— Ну что? — Обменявшись взглядом с Дейли, Енсен пожал актеру руку. — Если надо будет, вызовем вас свидетелем, господин Миттер! А пока остается лишь извиниться за то, что разбудили, и пожелать спокойных сновидений.
— Спокойных? Едва ли. — Миттер поежился. — Знаете, у Шиллера есть такая баллада. Всадник скачет в темноте по еле затянутому льдом Боденскому озеру, добирается до берега и тут узнает, какая опасность ему грозила…
— «И мертвым упал он внезапно с коня», — прочитал на память Енсен.