Призраки подземелий
Шрифт:
Высоко подняв меч над головой, моррон отразил удар правой перчатки врага, идущий сверху вниз, а затем, вместо того чтобы подставить меч под опускающуюся на его голову левую руку, резко присел, отпрянул в сторону и совершил кувырок через голову, в результате которого хоть и выронил оружие, хоть и нахлебался изрядно перемешавшейся с пивом и вином воды, но зато мгновенно оказался за спиной потерявшего его из вида вампира.
« Раз латы пробить нельзя, надо сделать так, чтобы противнику в них стало плохо!» – руководствуясь именно этой древней как мир истиной, моррон обеими руками ухватился за ближайший бочонок, поднял его над головой и, не раздумывая, разбил о голову едва успевшего повернуться к нему лицом противнику. Доспехи, конечно, выдержали
– Ну что, господин кровосос, не изволите ли отведать керейского?! Кажется, семилетней выдержки! – не скрывая злорадства, прокричал Дарк, отскочив еще шагов на пять назад, и перешел от оглушения бочонками к метанию бутылок. – Иль вы более трехгодичное гуппертальское предпочитаете?! Жаль, шеварийских помоев под рукой нет, вам бы они привычней были!
– Порву, на части раздеру! – с ненавистью шипел в ответ вампир, едва успевая отбивать руками непрерывно летящие в него бутылки и упорно пытаясь идти вперед.
Более двух третей снарядов, естественно, не достигли цели, а были разбиты вдребезги в процессе отражения, отчего и без того спертый воздух в трюме довольно быстро наполнился удушливыми винными парами. Наверное, в основном по этой причине медленно отступавшему метателю выпивки стало весело. Каждая бутыль, разбивающаяся о голову или о плечи замешкавшегося вампира, приводила Дарка к новому приступу необузданного, демонического смеха, от которого даже самому смеющемуся было немного не по себе. Аламез и представить не мог, что спонтанно родившаяся в его голове мысль приведет к столь славной и быстрой победе над почти непобедимым противником.
Рыцарь-вампир преследовал отступавшего к носовой части моррона всё медленней и медленней, причем после третьего или четвертого десятка загубленных бутылок, он стал отбивать быстро летящие в него снаряды лишь правой рукой, а левой пытался зажать нос. Атмосфера в трюме становилась всё удушливей и удушливей, от такого ядреного амбре, которое воцарилось в замкнутом пространстве корабля, потерял бы сознание любой именитый пропойца. Аламеза самого изрядно шатало и чуть не тошнило, но он держался, зная, что вампиру с его чутким обонянием должно быть в сотню раз хуже. Буйная смесь резких запахов сводила кровопийцу с ума и медленно убивала…
И вот наконец-то настал тот миг, когда закованный в тяжелые доспехи вампир сперва упал на колени, а затем, полностью обессилев, грузно повалился в воду. Умереть он вряд ли умер, но сознание точно потерял. Не тратя даром времени, Дарк приступил к поискам потерянной кирки, а найдя её рядом с одним из разбитых бочонков, незамедлительно приступил к завершающему этапу скоротечного и даже комичного, хоть и ужасно зловонного сражения.
Подойдя к лежащему на спине и практически полностью скрытому водой противнику, Дарк замахнулся киркой и нанес сильный удар острой кромкой в самый центр кирасы. По руке победителя прокатилась ощутимая дрожь, но горняцкий инструмент сделал своё дело, пробив в доспехе небольшую дырочку, из которой тут же потекла струйка темно-красной крови. Аламез хотел ударить во второй раз, чтобы расширить отверстие и углубить рану, но в самый последний момент остановился. Едва очутившись на поверхности лат живительная влага вдруг загустела и подобно плотной пленке затянула пробитое отверстие. Вначале своеобразная «пробка» оставалась темно-красной, но затем поблекла и стала такого же цвета, как доспехи.
« А если это вовсе не вампир! – пришла в голову пораженного увиденным моррона шальная мысль. – Не могут же шеварийские кровососы так разительно отличаться от остальных кровопийц? Насколько изменили их природу, их сущность, знания древних народов? Нет, быть такого не может! Гном никогда не станет человеком, а человек не обратится в гнома! Да и какая, собственно, разница?! Главное, что они уязвимы! Если уж кирка в латах дырку проделала, так хороший гномий топор их на куски порубит! Сложно, конечно, биться против того, кто восстанавливается гораздо быстрее тебя да доспехи собственной кровью латает; сложно, но возможно,
Добить поверженного противника моррону, к сожалению, не удалось, поскольку до этого момента лишь мерно мерцавший телепорт стал быстро увеличиваться в размерах, постепенно заполняя всю носовую часть трюма. Вампиры возвращались, возможно, первым на корабль ступил бы сам Фегустин Лат, но у Аламеза не было шанса это проверить. Во-первых, моррон уже сильно устал и не выдержал бы схватки с несколькими кровососами в замкнутом пространстве трюма. Во-вторых, из всего оружия у него осталась лишь кирка, как оказалось, хоть и действенная, но недостаточно мощная в бою против вампирских доспехов. Ну а в-третьих, и это стало основной причиной позорного отступления, Дарк уже так надышался винными парами, что еле стоял на ногах и вот-вот мог сам потерять сознание. Биться же в удушливой, смрадной атмосфере вообще не представлялось возможным.
Глава 11
Отступление
Работа диверсанта или разведчика ориентирована на результат и состоит из трех одинаково важных этапов, не считая подготовительной стадии, которой зачастую из-за элементарной нехватки времени пренебрегают. Проникновение, исполнение, отход – вот три кита, на которых зиждется нелегкая работа во вражеском тылу; вот три критерия, по которым судят эффективность действий агентов, практически никогда не вдаваясь в более детальное рассмотрение объективных обстоятельств и трудностей. Любому полководцу важно, чтобы его порученец-разведчик добрался до места, собрал сведения и сумел их донести до штаба. С диверсиями же дело обстоит немного иначе, успешное возвращение группы отважных солдат в свой полк иль отряд волнует лишь их самих, главное же – уничтожение выбранного объекта.
Жизнь опять преподнесла Дарку сюрприз, одарив удивительным парадоксом. Он начал операцию как диверсант, а заканчивал как разведчик. Проникновение в тыл врага прошло относительно гладко, по крайней мере, моррону не в чем было себя упрекнуть; а вот физическая невозможность выполнения поставленной самому себе задачи привела к необходимости довольствоваться малым, то есть сбором сведений.
Узнал он немногое, но зато важное – как противостоять врагу, обладающему магическими доспехами. Вампирская броня была крепка, появлялась мгновенно, как будто прорастая сквозь кожу, и была способна быстро « ремонтировать» себя за счет попадающей на нее крови владельца. Слабой же стороной вражеских доспехов являлась неспособность защитить хозяина от немеханических повреждений. Выбор оружия против нее был очевиден – либо отменная сталь, не чета обычным армейским мечам, либо все то, что как-то воздействовало на органы чувств, прежде всего, на слишком хорошо развитое обоняние вампиров. Возможно, также существенный вред причинили бы огонь и сильная отрава. Боевые предпочтения врага, к сожалению, остались неизученными, во-первых, из-за того, что поединок в основном велся в нетипичной для схваток манере, а во-вторых, потому что вампир вообще не пользовался оружием, то ли не воспринимая моррона всерьез и потешаясь, то ли выполняя приказ Лата при случае оглушить и пленить Аламеза.
Добытые сведения хороши лишь тогда, когда есть возможность их донести до своих. В ситуации же с Дарком это означало лишь одно – выбраться живым самому. Морроны были далеко, да и все, кого он знал и с кем мог поделиться этим секретом, находились в плену. Сынов Великого Горна вряд ли заинтересовали бы такие подробности, хотя бы потому, что они доживали последние часы своей проклятой жизни, и что их острые, выкованные из добротных махаканских сплавов топоры могли прорубить любые доспехи, будь они даже из гранита или самой крепкой на свете стали. Наверное, именно по этой причине шеварийские вампиры и опасались вступать в бой с воскрешенными гномами сами, а послали против них обычных солдат, которых так или иначе, но все равно ждала бы смерть вместо возвращения на родину. Герканские же разведчики пока не заслужили доверия Дарка, они в любой миг могли ударить ему в спину. В общем, делиться секретом оказалось не с кем, и задача Аламеза от этого немного упростилась, хоть в целом и не стала легче.