Призраки подземелий
Шрифт:
– Хватит! – резко перебила Ринва коллегу и больно ударила его по плечу острыми костяшками пальцев. – Историю ту знаю, отчет читала… Так что не утруждайся и панику не нагнетай! Видение так видение! Дрыхнет так дрыхнет! Жрать лучше давай, зря, что ли, я мучилась?!
– Ему б оставить надо, – мгновенно выбросив из головы навевающие страх воспоминания, произнес скороговоркой Крамберг, быстро подсев к костру и в предвкушении лакомства причмокивая.
– Обойдется! – вынесла безжалостный вердикт Ринва, ловко насадив на нож первый кусок еще шкворчащего и дымящегося мяса. – Я ему в кухарки не нанималась. Сам проспал, сам и готовить будет. Вторая ляжка есть… есть от чего кусок отрезать. И вообще, пусть спасибо скажет, что мы ему вина чуток оставим. Кстати, достань-ка бутылку, только не того сомнительно
Дарк видывал разные сны: одни ни о чем, другие извлекали из памяти картинки и образы прошлого, третьибыли видениями-обращениями, в которых ему сообщали ценные сведения или сам почти всемогущий Коллективный разум, или немного проникший в отдельные таинства бытия Мартин Гентар. Сон, явившийся ему теперь, был новым, еще не встречавшимся видом. Совсем не ощущая веса собственного тела и не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой, Дарк парил в темноте; парил на одном месте без малейшего намека на движение. Все органы чувств моррона бездействовали, только кожа лица ощущала приятный холодок, время от времени пробегавший от подбородка ко лбу и бесследно исчезающий где-то в области макушки. Вокруг никого и ничего не было; вокруг царила полнейшая пустота, однако она была не мертвой, а очень даже живой. Дарк ровным счетом ничего не чувствовал, но знал, просто знал, что кто-то копошится у него в голове, словно путник в вещевом мешке – плотнее укладывая старые пожитки, чтобы влезли новые. Наверное, Аламезу стоило испугаться такого вероломного вмешательства, но почему-то его успокаивал тот факт, что проникший без спроса в его голову Некто ничего не уничтожал, ничего не выбрасывал. Он лишь сжимал, как будто сдавливал прессом, малозначащие, эпизодические воспоминания и освобождал уголок мозга, предназначенный для раздумий, от сора незначительных, уже давно потерявших актуальность мыслей, мыслишек и недоработанных до конца идей. Затем произошло то, что Дарка сильно напугало и заставило злиться от бессилия. Закончив «уборку» в его голове, хозяйничающий без спроса Некто впихнул в нее целый сундук запертых на крепкий замок знаний, а затем, не посчитав нужным оставить изумленному моррону «ключик», взял да и удалился, громко хлопнув за собой напоследок дверью более чем странного сна.
Пробуждение было достойно сна – такое же нелепое, необъяснимое и немного страшное, причем не только для моррона, но и для тех, кто стал невольными свидетелями его эксцентричного возвращения из мира грез. Открыв глаза, Дарк увидел, что он вовсе не лежал, а стоял возле самого костра, одной рукой крепко сжимая вдруг жутко заболевший лоб, а другой интенсивно растирая ужасно чешущийся затылок. Кроме того, он с удивлением услышал, что надсадно рычит, причем, судя по сухости в горле, уже довольно долго.
Сидевшие возле огня спутники взирали на него с изумлением. Пораженный поведением рыцаря Крамберг даже широко открыл рот, совсем позабыв, что тот заполнен слюной, вином и кусками пережевываемой пищи. Правая рука разведчика замерла в поднятом состоянии. Она несла ко рту хозяина бутылку вина, но остановилась, так и не достигнув цели. Ринва восприняла необычное пробуждение более спокойно, хотя ее взор был полон тревоги, а застывшее без движения лицо побелело, как полотно. Глазами красавица пыталась просверлить дыру во лбу моррона, но во взгляде её вовсе не было враждебности и даже имелось некое сочувствие, впрочем, Аламезу это могло и показаться.
– И часто он так чудит? – спросила Ринва у Вильсета, продолжая рассматривать моррона.
– Чтоб так, впервые вижу, – ответил отошедший от шока разведчик, наконец-то сомкнув челюсти и поспешно стряхивая вывалившиеся изо рта куски с одежды. – Ты не подумай, он не полоумный, просто что-то, видать, нашло…
– Не обращай внимания, у нас, у нежити, такое после дневного сна иногда бывает, – одарив настороженно взиравшую девушку премилой улыбкой, вмешался в разговор спутников Аламез. – А вам что, други мои, фон Кервиц о том не рассказывал?
Повторно повергнув соратников в изумление, но только на этот раз улыбчивостью и напускным спокойствием, моррон взял из застывшей на пути ко рту руки Крамберга
Первый же глоток чересчур приторного, но выдержанного и, как ни странно, вовсе не разбавленного вина окончательно разбудил Аламеза, хоть совсем отрешиться от последствий дурного сна ( а может, вовсе и не сна) не удалось. Дарк ощущал у себя в голове неприятную тяжесть, как будто кто-то взаправду покопался у него в черепной коробке: слегка подвинул мозги и всунул в неё инородный предмет.
– Коль бывает, так ночью дрыхни! – с запозданием на пару секунд ответила Ринва и, решив вернуться к прерванной трапезе, насадила на густо покрывшееся остывшим жиром лезвие ножа новый кусок мяса, притом последний. – Не советую впредь нас так пужать. Гляди, как бы не отреагировали неадекватно! Мы, конечно, фон Кервицу слово дали кровь те без особой нужды не пущать, но коль юродства твои богомерзкие еще повторятся…
– Это угроза? – спросил Дарк без злости и по-прежнему мило улыбаясь.
– Это предупреждение, – ответила девушка, немного приподнявшись и взяв из рук спутника еще далеко не пустую бутылку. – Не про твою честь винцо! Вильсет, подай-ка припадочному твоего пойла.
– Вовсе оно не пойло, – обиженно возразил Крамберг, послушно запустив руку в мешок и звеня бутылками. – Просто паскудник корчмарь его немного разбавил…
– Ага, мочой приблудного пса, да, поди, еще и шелудивого, – морщась от глубочайшего отвращения, проворчала Ринва. – Еще никогда такой поганой подделки не пробовала…
– Так вот, значит, что мы на себе тащили… а вовсе без бутылок обойтись было нельзя?! Плечи-то не казенные! – выразил свое искреннее возмущение Аламез, даже не предполагавший, что часть их увесистой поклажи составляло спиртное.
– Слюной не брызгай, все мешки тащили, а не только ты! – без толики стеснения или смущения ответила Ринва, делая большой глоток. – К тому ж бутылей всего три было… одну почти допили, вторую вы щас с Вильсетом выхлещете, ну а последняя про запас останется, коль согреться придется иль настроение паршивое случится! В пути никак нельзя без бальзама для души! – философски заметила девушка, вторым глотком опустошив бутылку на добрую треть.
– Обойдешься! – безапелляционно жестко заявил Дарк, принимая из протянутой руки Крамберга бутылку. – С пьянством покончим прямо здесь и сейчас. Надеюсь, последнюю бутылку на двоих как-нить да осилите, а если нет, так выльем… Нечего в походе бельма заливать! Еще неизвестно, что нас под землей ждет…
– А вот и ошибаешься, известно, очень даже известно… – хмыкнула внезапно охмелевшая ( а может, лишь притворяющаяся таковой) Ринва, оценивающе взирая на остатки хмеля, уныло плескавшиеся на дне ее бутылки, – …много крови, а еще больше пота… Нет, погодь, сначала пот, а потом кровь… в общем, пот с кровью. О, слышь, как красиво звучит « пот с кровью», прям как « кровь с молоком»! Че-е-ерт! – протянула нараспев девица, выронив бутылку из ставшей вдруг непослушной руки и пристально уставившись на Аламеза мутным взором. – Чего в вино подмешал, супостат?! Споить и поглумиться вздумал?! На честь мою девичью позарился?! Так накося, выкуси! – разведчица резко выкинула вперед руку, чтобы подсунуть под нос Дарка фигу, но своенравные пальцы не пожелали сложиться в кукиш, а лишь зашевелились, как будто перебирая струны невидимой арфы. – Вильсет, слышь, Вильсет, а давай-ка его просто прирежем… будет и чем костер затушить… Чем кровяка хуже мочи? Такая ж горячая! Иль чем еще вы, мужичье, костры тушите?!