Призраки прошлого
Шрифт:
— Помнишь, как семь лет назад, почти дети, вот так же сидели на грязной скамейке в лесной сторожке, прячась от дождя?
Блестящая морская гладь вновь коснулась осколков желтого янтаря, купая их в свежей, живительной влаге.
— Я помню все, все дни, проведенные в крепости Сноуфорст. Это была моя единственная поездка с отцом за пределы Таласса и его окрестностей, — печально хмыкнул о'Майли.
— ТЫ. МОЯ. ПЕРВАЯ. ЛЮБОВЬ, девушка с лучистыми глазами. — Плавный, обволакивающий шепот прямо в разгоряченное ушко заставил вздрогнуть и хватать воздух ртом,
Все вернулось! Первую любовь забыть нельзя — неоспоримая, священная истина. Тем более, когда она так бесцеремонно и неожиданно вторгается в реальность, напоминая о себе снова. Чувства не исчезли, стали ярче распаляя новое пламя до размера бесконечного пространства.
Отблески свечи качаясь и гуляя, очерчивали фактуру густых волос и выразительный мужской профиль. Легкие до головокружения наполнял тончайший запах его тела, пробивающегося через запах одежды. Сколько сидели так, не разрывая контакта рук? Большой палец огромной кисти очерчивал замысловатые узоры на девичьей ладони, гоняя по кругу будоражащие волны пожара и великого удовольствия. Прикрыв веки, едва не мурлыкала, как пригревшаяся кошечка в объятьях отзывчивого хозяина. Пусть мгновение остановится, сейчас плевать на Роан и запреты отца, даже староста уплыл в запредельную пустоту, как несущественное приложение к суете повседневного быта.
Уютное уединение уродливо порвал дребезжащий голос старухи.
— Простите, эйр Фейрл, — покашляла она, замерев на пороге. — Там всадник из крепости, требует девушку. Просят поторопиться пока утихла вьюга.
Лейя медленно повернула голову.
— Передайте сейчас иду.
Поскрипывая половицами хозяйка послушно исчезла в темном проеме.
— Бран, я должна идти. Отец прислал, меня уже хватились, — сказала она последний раз любуясь косыми лучами приглушенного света на лике мужчины.
Обоюдный тяжелый вздох и едкая горечь от разжатых пальцев. Источник тепла, снабжающий тело сладкой негой и режущими судорогами исчез, оставляя зияющие дыры. В полутьме леденящим серебром сверкала зловещая эмблема Роана.
— Хорошо, будь осторожна. Береги себя, — мягкое, почти осязаемое скольжение двух бликующих солнечных камней с темно — медовой крапиной в черной окантовке радужки по силуэту отстранившейся девушки, спешно застегивающей полушубок.
— Ты еще вернешься на Север? — приглушенный всхлип с нотками едва сдерживаемого разочарования.
Он исчезнет, а она останется прикованная железными цепями к серым скалам любимого проклятого мыса, к крепости, затерянной на задворках империи, забытая и одинокая, потому что чудес не бывает, привязанности обрывает ноющая пустота вязкой бездны бесконечного бытия.
Бастард встал и подошел ближе, остановившись почти впритык у самого дверного проема, где прислонилась девушка.
— Ничего не могу обещать, Лейя. Теперь я — тень. Человек с чужим именем и стертой биографией. Я просто не существую, — горячая тональность сиплого голоса, от природы
— Бранндон, я… — взгляд остановился на плотно сомкнутых упругих губах и плавной линии легкой небритости усиков и подбородка, так гармонирующей с оттенком его кожи. Идеальный образ от которого переклинило, сбивая дыхание, ослепляя и оглушая изнутри всполохами — толчками палящего зноя.
— Что, Лейя?
И правда — что? Попросить написать ей на мыс? Признаться, в чувствах без уверенности в наличии ответных? Прыжок с обрыва в пропасть неуместен и глуп. Зачем? Он ведь только что четко сказал, что ничего обещать не может.
— До встречи!
— Стой!
Снова разворот и полшага навстречу. Уйти от него невозможно. Ни тогда, ни сейчас.
— Да?
— Станешь путеводной звездой в моих походах?
О! Романтика, но это может означать? Слова доносятся из уст закаленного воина, что ругаются бранью и насилуют любую добычу женского пола, не задумываясь вспарывая глотки в процессе самого акта.
— Вообще — то ты всегда ею была, — поясняет он чуть смущенно, но искренне. Дрогнули густые ресницы и веки опустились, прикрывая напряжение в золотисто — медовых глазах. — Останешься?
— Да. И никогда не сомневайся в обратном, если тебе поможет.
Последний мазок бирюзы по статной фигуре и уверенный шаг, разрывающий контур замкнутого круга их раскаленного пространства в темный провал коридора.
Плотные сумерки сгустились под куполом чернильного неба. Метель утихла, но в душе разразилась настоящая буря, похлеще разъяренного зверя морской стихии. Мысли превращались в кисель. События вечера, ворвавшиеся ураганом в ее скромную обитель, взрывали карусель эмоций. Кровь бурлила в жилах, словно под давлением крепчайшего хмеля, или длительного нахождения у самого края конечной черты огнедышащего вулкана, затягивающего, засасывающего в бездонное жерло, угрожая спалить ее плоть, не оставляя пепла.
Ледяной воздух резанул по кипящей коже головы, пронзая до самых корней волос на макушке, окутал щеки, прогоняя дурман и возвращая с небес на землю. Плотно клубящийся пар изо рта подтверждал факт нешуточно — крепкого мороза.
Зачем он пришел? Напомнил о себе, разбередил подзавившие старые шрамы, выставляя наружу ее уязвимость? Оплаканный и упокоенный мертвец снова теплый и дышит! Как вытравить предательский приступ рыдания то ли от счастья, что живой, то ли от боли, что вы все равно не будете вместе? Вместе с ним? С призраком, родом из детской мечты?
— Платок одень.
На обочине дороги возле Встречной суетилась высокая фигура в плаще мохнатой шапке, роняя обрывки фраз.
— Лейя, ты слышишь? — Фальк внимательно смотрел в упор на неподвижно застывшую, потерявшуюся в реальности девушку. Медленно подошел и заботливо покрыл платком ее голову. — Плакала?
Воспаленные глаза выдавали растерянное состояние, но признаваться о тайне случившееся в избе? Эта встреча — сокровище, которое надо непременно скрыть на полках тайников ее истерзанных глубин.