Призраки прошлого
Шрифт:
Информационная система выбрала контакты самоубийцы, основываясь на географических метках перемещения человека за последние две недели. Ничего особенного, все контакты — самые банальные городские жители: днём на работе, ночью — дома, раз в неделю в кино, раз в две недели — в развлекательном парке. Абсолютно никаких зацепок. Вот только на работе этого парня не было несколько дней. Связанных причин не обнаружено — ни отпуска, ни медицинских записей, ни командировок система не нашла. Ладно, с этим тоже можно будет разобраться — если запросить спутниковую информацию о перемещении человека за последние
Так, а что нам известно про жену?
С небольшой задержкой открылся профиль жены. В современном мире людей, кстати, идентифицируют по уникальному биометрическому ключу. На такую повторяющуюся в мирах Конфедерации банальность, как сочетание имени и фамилии, нигде кроме как в самих семьях внимания уже и не обращают. А все записи — рабочие, семейные, родственные, медицинские — давно между собой этими самыми идентификаторами и связаны. Таков уж современный мир с огромным количеством людей. К тому же, идентификатор получается на основании анализа ДНК, и эта же особенность играет важную роль, если найден неопознанный биологический объект — идентификатор всегда можно восстановить из биологического материала.
Так, работает, часто задерживается на работе. За последние 2 недели только две стабильных географических метки — дом и работа. Скучные обычные жители. Крайне среднестатистические. Так. Последний контакт телеметрии — в обед четверга. Спустя 12 часов система безопасности автоматически объявила женщину пропавшей без вести. Последняя географическая метка — дом. Так, а это уже интереснее. Пропала дома. Маячок не отвечает на запросы с сервера. Уничтожен? Скорее всего.
На экране правоохранительного терминала высветилось сообщение — уровень доступа по материалам дела поднялся до пятого.
— Да что ж ты там делаешь-то? Ещё немного, и у меня не хватит доступа! — сообщил Николас бездушному терминалу.
До пункта назначения осталось меньше 10 минут. Все же есть свои плюсы утренних поездок — улицы почти пусты, никто не мешает быстро добраться до места.
Сложившаяся из первичной информации картинка упорно не желала укладываться ни в какую логику. Обычное самоубийство — это первый уровень допуска, и любой работник органов вправе провести расследование и сдать дело в архив.
Автомобиль подъехал к дому, самостоятельно припарковался, заглушил мотор, и открыл водительскую дверь.
— Осталось только добавить «вали уже давай отсюда», — буркнул Николас бортовому компьютеру и вышел из машины. Дверь незамедлительно закрылась.
По периметру дома в темноте передвигалась ярко-красная голографическая полоска — типичное «Место преступления, посторонним вход закрыт». Перед лентой дежурил наряд правоохранительного управления, в полном обмундировании, числом двое. Проходящему мимо них Николасу ребята не задали ни одного вопроса, лишь поприветствовали лёгким кивком головы. Ещё бы — внутри интерактивных шлемов дисплей уже выдал каждому из них всю необходимую информацию — включая послужной список, звание, седьмой уровень допуска, тип носимого оружия и название отдела.
Защитная
— Ну и чего ради стоило поднимать меня в такую рань? — спросил Николас, приобнимая ее за плечи.
— Сам попрыгун — ничего интересного. Ты уже видел, наверное, все криминальные версии информационная система уже откинула как невероятные. Икар с ошейником сам цел, жена пропала, но этим занимаются оперативники. Никаких тебе отрезанных пальцев, никаких порезов, алкоголя в доме нет, в крови ни капли наркотиков. То есть осознанно так взял и повесился. Но перед смертью удосужился сочинить записку… Причем, что странно, вроде как сам, а вроде как и нет.
— Это как так?
— Графологическая экспертиза выдала первичную оценку — почерк не его. Точнее, не совсем его. Но по биометрическим датчикам дома больше в квартире никого не было.
— Принёс записку с собой?
— Нет, криминалисты нашли и блокнот, откуда вырвана была страница, да и на ручке только его пальчики. Так что вряд ли. Сравнили с текстом в самом блокноте — выявилось несколько несоответствий по ключевым буквам.
— Может, блокнот не его?
— Вряд ли. Блокнот под паролем — под его отпечатком. Зачем блокировать блокнот на свою биометрию, чтобы в нем писал исключительно кто-то другой?
Николас осмотрелся вокруг. Обычная входная зона, обычная вешалка, обычное бежевое пальто, обычная кухня. Коридор в детскую комнату. Лестница вверх должно быть ведет к спальне.
— Наверху?
— Висельник — да. Записка была здесь, на тумбе в гостиной.
Он подошёл к тумбе. Записка лежала, как будто никто её и не трогал. Рядом лежал раскрытый блокнот в дорогой кожаной обложке, с явными следами вырванной страницы да обычная гелиевая ручка. Уж сколько лет прошло, а человечество так и не придумало ничего надежнее ручки и бумаги. Строки предсмертной записки были выведены аккуратным округлым почерком, никак не похожим на почерк человека, внезапно решившего свести счеты с жизнью.
— Медленно писал. Вдумчиво, — тихо произнесла напарница.
— Это-то как раз и не загадка. Оттягивал торжественный момент. Он, как и любой самоубийца, тайно желал, чтобы его кто-нибудь успел остановить. Хотя и было некому. Николас взял записку, перевернул лист. С обратной стороны был записан рабочий номер телефона, городской адрес с указанием офиса.
— Что за контакты?
Напарница взглянула на лист, прежде чем ответить:
— Место работы жены. И рабочий же номер телефона.
— Отправь туда отряд. Пускай выясняет про неё все, что могут. Хотя будет лучше, если сама тоже прокатишься.