Призраки

Кинг Стивен

Предмет на три дюйма выступал из земли - немудрено, что она споткнулась! Первой ее мыслью было, что поселенцы, пришедшие на эту землю в двадцатых-тридцатых годах, помечали таким образом места своего пребывания.

Металлический бидон, - подумала она.
– Из тех, в которых носят суп. Потом до нее дошло, что никто не стал бы изготовлять бидон из какого-то сверхпрочного металла. Этот же предмет был прочным, как скала. Она не оставила на нем ни малейшей вмятины. Может быть, это часть какого-нибудь снаряжения лесорубов?

Заинтригованная, она придвинулась

ближе, не замечая при этом, что Питер вскочил, отбежал еще на несколько шагов и вновь уселся.

Металл потемнел от времени и утратил свойственный железу блеск. Да и на бидон при более тщательном рассмотрении он походил мало - всего четверть фута высотой. Андерсон вновь коснулась пальцем его верхушки и внезапно ощутила слабую вибрацию.

Она убрала палец и озадаченно взглянула на странный предмет.

Вновь коснулась.

Ничего. Никакого эффекта.

Она попыталась высвободить предмет из земли. Черт, он не поддается! Он упирается!
– или это ей только кажется? Позже она расскажет Джиму Гарднеру, как за столько лет не замечала этой штуковины, трижды в день проходя мимо нее.

Она разгребла пальцами землю - лесная земля всегда очень мягка, а тут еще и дожди помогли. Однако странный предмет словно продолжал врастать в землю. Андерсон встала на колени и изо всех сил потянула его. Без изменений.

Она заработала руками, как бульдозером, - и вот перед ней шесть дюймов темного металла... десять... целый фут...

Это машина, или грузовик, или прицеп, - внезапно пришло ей в голову? Но почему именно здесь?

Впрочем, ничего удивительного. Ей уже приходилось находить в лесу достаточно странные вещи - бочки пива, бронзовые подсвечники, всякую всячину. Почему бы и этому предмету не оказаться каким-нибудь рефрижератором? Все может быть!

Однако крепко же он врос в землю! Пальцы ее наткнулись на камень, однако предмет, казалось, врос и в него, уходя далеко вниз.

Питер взвизгнул.

Взглянув на собаку, Андерсон встала. Колени ныли. Она стряхнула приставшую к одежде хвою и взглянула на часы. О, она потратила на свои раскопки уйму времени - больше часа! Уже четверть пятого!

– Пошли, Пит, - позвала она.
– Хватит заниматься ерундой.

Питер вновь взвизгнул, не трогаясь с места. Внезапно Андерсон увидела, что его бьет дрожь, как при лихорадке. Она никогда не слыхала до сих пор, что у собак бывает лихорадка, но решила, что у старых животных все возможно. На мгновение заколебавшись, она отбросила сомнения и подошла к псу. Присев перед ним на корточки, она взяла его морду в ладони, ощущая, как собака дрожит.

– Что с тобой, мальчик?
– прошептала она, хотя ответ был вполне ясен. Здоровый глаз Питера неотрывно смотрел на предмет, торчащий из земли у нее за спиной. Потом собака перевела взгляд на хозяйку, словно говоря: "Нужно быстро сматывать удочки, Бобби! Эта штука нравится мне почти так же, как твоя сестра!"

– Ладно, - с трудом проронила Андерсон.

Питеру оно не нравится. Мне тоже.

– Пошли, - она решительно

шагнула на тропинку. Питер с готовностью последовал за ней.

Они уже были на тропинке, когда Андерсон, как жена Лота, оглянулась. Ей удалось заметить две вещи. Во-первых, предмет вовсе не врос в землю, как ей сперва показалось. Он просто выступал из нее, вот и все. Во-вторых, он напоминал тарелку - не ту тарелку, с которой едят, а плоскую металлическую тарелку или...

Питер залаял.

– Хорошо, - кивнула Андерсон.
– Я слышу тебя. Пошли.

Пошли... и пусть все это катится к...

Она шла по тропинке за Питером, наслаждаясь мягкими лучами летнего солнышка. Ведь это первый по-настоящему летний денек, разве не так? День летнего солнцестояния. Самый длинный день в году. Она отогнала муху и улыбнулась. Летом в Хейвене хорошо. Самое лучшее времечко. Да и вообще Хейвен - лучшее место на земном шаре. Когда-то Андерсон верила, что проведет здесь только некоторое время, необходимое, чтобы отойти от юношеских потрясений, от своей сестры и внезапного ничем не мотивированного ухода (Анна называла это капитуляцией) из колледжа, но некоторое время обратилось сперва пятью, потом десятью годами, те в свою очередь затянулись до тринадцати - и так далее. Питер состарился здесь, а в ее черных как смоль волосах начала поблескивать седина.

Ей пришло в голову, что она могла бы провести в Хейвене всю оставшуюся жизнь, лишь посещая раз в два-три года своего нью-йоркского издателя. Город поглотил меня. Это место поглотило меня. Эта земля поглотила меня. И это вовсе не самое плохое. Во всяком случае, не хуже многого другого.

Похоже на тарелку. На металлическую тарелку.

Сорвав ветку, она отогнала ею назойливую муху. Муха кружила вокруг головы... а в голове, подобно мухе, неотвязно крутилась мысль, которую она также не могла отогнать от себя.

Проклятая штука на мгновение завибрировала под моими пальцами. Я чувствовала это. А потом вибрация прекратилась. Что в земле может вибрировать подобным образом? Трудно сказать. Возможно...

Возможно, это была вибрация на уровне психики. Андерсон не слишком верила в подобные штучки, но никакого другого объяснения не было. По-видимому, ее мозг послал ей какой-то подсознательный сигнал, который выразился в тактильном ощущении. Питер, конечно, тоже почувствовал что-то в этом роде, ведь старый бигль не захотел подходить к предмету.

Забыть.

И она забыла.

Но ненадолго.

Ночью поднялся сильный ветер, и вышедшая на крыльцо покурить Андерсон прислушивалась к его шуму и свисту. Раньше - еще год назад - Питер обязательно присоединился бы к ней, но сейчас он не тронулся с места, свернувшись калачиком на своей подстилке.

Андерсон обнаружила, что все еще думает, думает о прощальном взгляде, брошенном на торчащую из земли тарелку. Позже, вспоминая об этом моменте, она почти верила, что именно тогда, прикуривая сигарету, она и решила, что должна выкопать ее и рассмотреть... хотя вряд ли осознавала это.