Призраки
Шрифт:
Паскуале. Лучше поговори об этом с хозяйкой.
Раффаэле. Хорошо. (Воспользовавшись рассеянностью Паскуале, ловко сует в карман семьсот тридцать лир.) Я поднимусь попозже и с ней поговорю.
Паскуале(заметив проделку, решает в свою очередь ее повторить). Прекрасно. (Подходит к Раффаэле так, чтобы закрыть от него лежащие на столе две тысячи лир и иметь возможность до них дотянуться.) Если же мне, паче чаяния, что-нибудь понадобится, я тебя позову. (Ему
Раффаэле. Вы меня совсем загоняли.
Паскуале. Тебя?! Да что ты! (Отходит от него.)
Раффаэле. Позвольте. (Хочет взять деньги.) А где же две тысячи?
Паскуале. А где моя сдача?
Раффаэле. Я положил ее сюда… (Показывает место па столе, ударяя по нему рукой.)
Паскуале. А я две тысячи положил сюда.
Раффаэле (оставшись с носом). Куда они девались?
Паскуале. Откуда мне знать?!
Раффаэле(настойчиво, уверенный в своей правоте). Я этих двух тысяч не брал.
Паскуале. А я не брал сдачи. Да ты не огорчайся, ничего не попишешь! Это все шутки призраков!
Раффаэле(с горечью). Ну да! Уж не иначе как призрак положил вашу сдачу в мой карман, а мои две тысячи в ваш. Выкладывай! Две тысячи!
Паскуале. Если не отдашь сдачу, не получишь двух тысяч.
Раффаэле (злясь). Ах, так? Ну, хорошо… (Шарит в кармане, притворяется удивленным.) Ой, смотрите! Ишь, какие коленца откалывают эти призраки… глазом моргнуть не успеешь… (Показывая семьсот тридцать лир.) Вот… лежали на столе, а очутились в моем кармане.
Паскуале. Да быть не может?! Дай-ка взглянуть. (Берет из рук Раффаэле семьсот тридцать лир). Те самые. Невероятно! (Засовывает к себе в карман.) Не огорчайся, Рафе, и иди по своим делам.
Раффаэле. Но сперва вы взгляните, не угодили ли к вам в карман мои две тысячи?
Паскуале. Конечно. Сейчас, сейчас посмотрю. После того, что случилось с тобой… (Роясь в карманах.) Нет, Рафе, пусто.
Раффаэле(не имея никакого желания оставаться в дураках.) Ну ладно, пошутили, и хватит. Я же видел.
Паскуале. Что ты видел?
Раффаэле. Две тысячи, когда они лежали на столе.
Паскуале. А потом?
Раффаэле (вне себя). А потом они исчезли!
Паскуале. А разве моя сдача не исчезла?
Раффаэле(в отчаянии, взывая к справедливости). Но ведь потом она появилась!
Паскуале. А твои две тысячи больше не появились. На кого же ты злишься? У меня пропадает уйма всякого добра, и то я молчу. Разве не исчезают у меня галстуки, платки,
Раффаэле(теряя терпение, словно правда на его стороне). Далась вам эта дыня! Каждый раз ее поминаете…
Паскуале. А ножницы? А перочинный ножик? А пара моих самых лучших желтых туфель?.. Даже шляпа, и та исчезла!:
Раффаэле. Ох, да чего там все это перечислять! Лучше скажите прямо, к чему вы клоните?
Паскуале. Ни к чему, Рафе. Я хочу только сказать — заруби себе это на носу, — что две тысячи исчезли. Разбирайся с призраками сам.
Раффаэле(смирившись). Ну ладно… (С угрозой.) Я ухожу. (Направляется к входной двери.) Боже мой, что же это творится! Призраки хватают у такого бедняка, как я, две тысячи лир… они исчезают, и больше я их не вижу… До чего же мы дожили! Это значит вовсе не иметь совести. Призрак этот — просто мошенник, свинья, а не призрак… Вот вы кто! (Ворча, уходит через входную дверь.)
Слева входит Мария. Она молча берет какой-то журнал, видит мужа и хочет возвратиться в комнату, из которой вышла,
Паскуале(смотрит па нее и говорит после паузы). Мари, можешь ты мне сказать, что с тобой?.. Если ты недовольна, если ты на меня сердишься, то не лучше ли нам сесть и поговорить?
Мария(не удостаивая его даже взглядом). А в твоих ли это интересах? (Садится возле стола.)
Паскуале. Ну разумеется, в моих, но и в твоих тоже. Я, милая моя, ничего от тебя не скрываю. Все выкладываю начистоту. За исключением, понятно, некоторых моих сомнений, кое — каких планов, которые я сам считаю сумасбродными и которые должны заботить только меня. Я понимаю, что это плохо. Плохо, потому что, если бы у меня хватило смелости поделиться ими с тобой, мне было бы куда легче, я был бы спокойнее, был бы более уверен в себе.
Мария. Ну, так что ты хочешь сказать мне?
Паскуале. Я? Это ты должна была бы сказать мне кое-что. Прежде всего, на кого ты сердишься? Жизнь у нас трудная, Мария. В один прекрасный момент мы начинаем это понимать, начинаем думать, и нередко нам приходит в голову совсем не то, что нужно. Особенно часто так случается в браке… «Еще неизвестно, как посмотрит на это жена»… «Еще неизвестно, как посмотрит на это муж»… «Почему ты это сделал?» Не проще было бы сесть и спокойно потолковать: «Изволь объяснить, почему ты поступаешь так-то и так-то?» Все выясняется, и жизнь идет своим чередом. Но заговаривает гордость: «Я главный в семье»… «Нет, я»… «Пусть первым заговорит он»… «Нет, первой пусть заговорит она»… Вот так отношения портятся, супруги начинают друг от друга отдаляться, потом возникает взаимное раздражение… Потом ненависть, Мари… Ведь кое-что я могу далее понять — женскую гордость, например, — но ты замкнулась в себе, словно улитка в раковине. Я не требую многого, Мари… Но хоть изредка одно твое слово, один взгляд так могут мне помочь!