Призвание – опер
Шрифт:
– Грубо, – заметил на это Туманов, хотя и понимал: тупоголового опера таким замечанием не проймешь.
А вот шедшего рядом другого опера сказанное Тумановым, как видно, задело. Он огрызнулся:
– Смотри-ка, не нравится ему. Хрен какой. Не надо было палить из пистолета, и сейчас бы не торчал у нас в отделе. И нам бы с тобой не возиться. А теперь терпи. И поменьше разевай рот, а то кулак влетит.
Федору ничего другого не оставалось, как согласиться, и он сказал коротко:
– Понял.
Заместитель
Туманов поздоровался с ним, но Липков даже не глянул на него, сидел с каменным лицом.
«Ну и черт с тобой», – подумал про него Федор, усаживаясь к окну. Он прислонил лицо к прогретому солнцем стеклу и закрыл глаза, расслабившись. Когда еще удастся вот так побалдеть?
Прокурорский следователь сел рядом с Липковым и что-то стал ему тихонько рассказывать. Федор понял, говорили про него, но прислушиваться не стал.
Оба оперативника болтали о своем, наболевшем. И только водитель микроавтобуса молчал. Он рассеянным взглядом поглядывал на проходивших мимо женщин и постукивал пальцами по «баранке». Скорее всего, от нетерпения. Он привык к езде, к движению, а вот так сидеть и ждать было для него невыносимо нудно. И наконец он не вытерпел:
– Мать вашу! Ну, мы поедем, наконец? Уже двадцать минут торчим тут. Я бы за это время на заправку сгонял.
Липков со следаком от нетерпения заерзали на сиденье. Заместитель прокурора даже поглядел на часы. И только опера мужественно сохраняли спокойствие. Эти двое никуда не торопились, как и Федор. Спешка ему была не нужна.
Поэтому, когда прибежал Усков, водитель, Липков и следователь накинулись на него, не принимая извинений. И, глядя на их грызню, Федор развеселился. Сейчас они вели себя как небольшая стая собак, когда более сильные нападают на слабого, который отбивается от них как может. Так и Усков. Он старался не дать себя в обиду.
Успокоились все только тогда, когда «Газель», набрав приличную скорость, чуть не врезалась в проезжавший мимо фургон. Тогда все сразу замолчали, и только коренастый опер, сочно выругавшись, заметил как бы между прочим:
– Федырыч, – назвал он водителя по отчеству, – не дрова везешь.
Водитель ничего не ответил, но скорость сбавил.
Езды от районного отдела внутренних дел до кафе «Весна» было минут двадцать с небольшим. Все это время Федор сидел с закрытыми глазами, делая вид, что дремлет. К нему не приставали с вопросами, словно на какое-то время вообще забыв о его существовании. И только коренастый опер с приплюснутым носом, к которому Федор был пристегнут, помнил о нем. Покосившись на Туманова, он сказал своему напарнику:
– Видал, какие нервы? Хоть бы что. Дрыхнуть вздумал. – Он не удержался и толкнул Федора локтем в бок. – Эй! Неужели в камере не
– Отстань. Ты мне надоел, – не открывая глаз, проговорил Федор, разморенный от духоты. Даже немного стала болеть голова. А это сейчас совсем ни к чему. Надо собраться с мыслями, все обдумать. Ведь не для прогулки едет.
Чуть приоткрыв глаза, Федор глянул на адвоката. Сидит Усков, достал газету из своего кейса, и все ему по барабану. Еще тот хитрец. Такие за идею не работают, только за деньги. И где ребята такого откопали?
Но сейчас Федора больше интересовал Липков. Заместитель прокурора был спокоен. Лицо, как всегда, строгое, без малейшей мимики. Будто и не человек это вовсе, а каменная статуя. Но он здесь главный, поэтому Федор сделал ставку на него.
– Ну, Туманов, надеюсь на ваше откровение, – сказал заместитель прокурора, когда приехали на место и вышли из микроавтобуса. – Давайте поведайте нам всю правду. У вас было предостаточно времени обдумать все, взвесить. Это хорошо, что вы решили сотрудничать со следствием и отбросили амбиции. Они вам только мешают, а мы, – Липков сделал ударение на «мы», – постараемся вам помочь.
В чем заключалась эта помощь, Федор догадывался: побыстрее засадить его в тюрягу. Немного удивляло другое. Наверняка уже весь материал собран, так чего тянет следак? Но торопить его Федор не собирался и сказал, обращаясь к Липкову:
– Да, вы правы. Я за то время, пока сидел в камере, о многом передумал.
Адвокат вопросительно заглянул Федору в глаза, стараясь угадать, к чему клонит его подзащитный.
– Вот и правильно, – голос у Липкова подобрел, и суровость с лица стала потихоньку спадать. Он даже одобрительно кивнул.
Федор так и не понял: это оттого, что он стал сговорчивей, или от жары. Может, разомлел Липков, пока ехали. Но сейчас он казался Федору служакой-добряком. А вся строгость только потому, что того требует его прокурорская должность.
– Вот видите, посидели в камере всего ничего, а какие перемены в вашем сознании, – назидательно проговорил служака-добряк и напомнил: – А я ведь вам сразу советовал признаться во всем и не тянуть.
– Зря я вас не послушался, – сказал Федор и поймал на себе сочувствующий взгляд адвоката. Усков развел руками и протянул:
– Не понимаю. Как хотите, но не понимаю.
– Помолчите, – цыкнул на него Липков и обратился к Федору: – А вы, Туманов, говорите. Мы ждем признаний.
Федор первым делом огляделся. С правой стороны забор, огораживающий территорию завода «Монолит». Время близится к обеду. Через пять, десять минут в «Весну» повалит народ. И глупо будет, если Федор не сумеет воспользоваться этим. По крайней мере, другого такого случая не представится, а стало быть, готовься Туманов сидеть.