Призвание – опер
Шрифт:
А Верзила уже понял, к чему весь этот гнилой базар, хотя по-прежнему прикидывался бестолковым. Вел свою игру.
– Это ты к чему, Пузо? Не конкретно выражаешься.
Теперь уже Пузо не скрывал, что был настроен на жесткий разговор. И сказал без всяких намеков:
– Ну, можно и конкретно. Если хошь. Верзила, корешок! У нас есть подозрения, что ты спутался с ментами и сдаешь наших пацанов.
Чего стоило Верзиле, чтобы ни один мускул не дрогнул на лице при этих словах авторитета, обвиняющего его в предательстве. И он сказал ледяным тоном:
–
Теперь Пузо заговорил на удивление спокойно, не допуская в голосе и малейшей грубости:
– Я, Витек, всегда отвечаю за свои слова. Я не пацан. И сколько угодно готов ответить и перед кем угодно. А ты?.. – Он прищурился.
– И я, – сказал Верзила, но голос немного дрогнул. «Суки! Неужели они в курсах про Туманова? Но как узнали? Откуда?»
– Давай колись, Витя. На ментов работаешь? Сукой заделался? – наседал Пузо со своими обвинениями. Но пока это только треп один.
– Да ты… – Верзила выплюнул сигарету, приготовился сунуть руку в карман за пистолетом. «Если что, положу всех троих и того, кто в «мерсе», – решил он, все же сомневаясь, что у Пузо есть доказательства. Просто на понт берет. Верзила знал: мастер Ленчик на такие дела. Частенько своим пацанам такую чистку устраивает, чтоб выбить из их голов мысль о предательстве. Но Верзила ему не пацан.
– Ну, ладно, – бычьи глаза Ленчика налились кровью, он обернулся и махнул рукой, потом сказал Верзиле: – Сейчас тебе предъява будет.
Задняя дверь «Мерседеса» открылась, и из машины вылез Санька Шнырь. Пацан. «Шестерка». Таких Верзила всегда презирал и давил.
– Хватит ломать из себя обиженного. Я тебя видел с ментом в «Весне». Из уголовки он. Вы сидели. Толковали, – вынес Шнырь обвинение.
Верзила побелел лицом и так глянул на Шныря, что тот попятился, спрятавшись за толстого Ленчика. Побоялся, что Верзила ударит его.
– Ты позволяешь этому пацану гнуть про меня такое? – спросил Верзила у Пузо. Теперь узнал, кто за ним подглядел. Гаденыш Шнырь!
Пузо ответил очень даже спокойно:
– Не гоношись, Витя. Барменша подтвердила, что не первый раз вы там отирались. Скурвился ты, Витя. Покайся. Умрешь человеком.
Верзила сунул руку в карман, но Ленчик все с тем же спокойствием сказал предупреждающе:
– Смотри. Уложишь кого-нибудь из нас, потом твою мать с сестрой и ее детишками распотрошат у тебя на глазах. Лучше сам сдохни, чем они. Они не виноваты, что ты скурвился. Купили тебя с потрохами.
Пузо не блефовал. Так они уже заранее решили. Выбор теперь оставался за опустившимся блатарем. И Верзила сдался. Ненавидящими глазами обвел лица Ленчика, двоих незнакомых пацанов, приехавших с Пузо, и морду Шныря. Он боялся. Ни сестра с детьми, ни мать не должны отвечать за его грехи. Запутался он. Проиграл. Наверное, когда-то это все равно должно было случиться. Он жил, всячески оттягивая это «когда-то». Но вот оно случилось, и сейчас он должен умереть.
Он вынул руку из кармана и сказал:
– Каюсь. Я стал сукой! И готов умереть, – произнеся эти слова, он не боялся
– Только мать с сестрой и детишками не трогай. Они ни в чем не виноваты. Пообещай, Ленчик?!
– Да что я, зверь? – проговорил Пузо, скользнув бычьими глазищами по лицам своих корешей, словно ища у них поддержки, и предложил: – Только и ты уж услугу окажи. Когда с ментом должен встретиться?
Верзила опустил голову.
– Я жду, Витя. Поверь, у меня мало времени, а дел полно. Говори!
– Сегодня, – тихо произнес Верзила. Когда-то вот так он сдал оперу Леху Вялого. Теперь самого опера сдает бандюкам. Он вздохнул, думая, что прав Ленчик, называя его ссученным. Всю жизнь он был таким.
– Опять в «Весне»? – слово за словом вытягивал из него Пузо признания. Расколол он отступника Верзилу. На все сто, расколол.
– Опять, – Верзила почувствовал, как по спине побежали ручейки пота. Немного ему осталось. Сейчас его пришьют. Ну и скорей бы. Раз так вышло, то пускай. Верзила поднял голову, посмотрел на свой дом. Отсюда, из-за гаражей был виден только его угол. Там его ждет мать.
– Во сколько, Витя? Говори, не тяни. Не отнимай у нас время.
– В восемь вечера.
Пузатый глянул на часы. Было уже около семи.
– Ну что ж, у меня к тебе больше вопросов нет, – сказал на прощание Ленчик, повернулся и пошел к «мерсу».
Шнырь стоял рядом, но ничего толком не понял. Увидел только, как Верзила вскинул голову, а из его располосованной шеи тугой струей брызнула кровь, едва не попав Шнырю на спортивный костюм.
Зубок вытер лезвие ножа об рукав пиджака Верзилы. А Нельсон потянул разинувшего рот Шныря за рукав к машине.
Перебирая длинными ногами, Верзила сделал несколько шагов. Потом его повело влево, и он грохнулся своим огромным телом в сточную канаву.
Ленчик Пузо поглядел на него без жалости, плюнул в открытое окно.
– Здесь тебе, сука, самое место!
Глава 22
Аська набрал телефонный номер пульта вневедомственной охраны и, сообщив набор цифр, попросил взять объект, кафе «Весна», под охрану. Потом запер дверь на замок и, вдыхая тихую прохладу позднего июльского вечера, направился к своей новенькой «Ниве», стоящей на противоположной стороне улицы под знаком – стоянка разрешена.
Сейчас он поедет домой. По дороге снимет хорошенькую «телку», чтобы не скучно было коротать ночь. С хорошей девкой не до скуки.
Он подошел к машине и вдруг услышал за спиной шаги. Резко обернулся и тут же попятился, прижавшись спиной к машине, отчего сразу сработала сигнализация.
Аське это было только на руку. Звук ее привлечет внимание людей из соседних домов и редких прохожих. Но Федора надрывный вой раздражал до невозможности. Он махнул рукой на машину.
– Отключи ревун. Время почти двенадцать ночи. Не мешай людям спать.