Призвание – опер
Шрифт:
И только что замолчавшая сигнализация опять оглушила своим диким воем полусонную тишину двора.
Туманов увидел, как из-за шторы показалась рожа Шныря. На этот раз он не стал выходить на балкон. Вел себя осторожнее бармена.
«Неужели гаденыш что-то заподозрил?» – подумал Федор, наблюдая, как крайне осторожно ведет себя Шнырь.
Его хитрая физиономия опять скрылась за шторой. Но, наверное, ему и в голову не пришло, что Федор может отыскать его здесь.
Через пару минут Санька Шнырь вышел из подъезда, втягивая носом ночную прохладу. Подъездная дверь открылась тихо, но, прежде чем шагнуть в
Он подошел к машине, поставил ее опять на сигнализацию и уже хотел уйти, как вдруг услышал негромкий голос, от которого ему стало не по себе:
– Шныренок!
Так никто никогда его не звал. И Шнырю не нравилось такое прозвище. Виделось в этом что-то унизительное. Как будто он маленький юркий зверек. Шнырь обернулся. Сначала не узнал Федора. Да и видел-то его мельком. А тут еще темнота мешает. Догадался, что человек, окликнувший его, прятался за машиной.
– Чего тебе надо? – угрюмо насупился Шнырь, вглядываясь в лицо Туманова. Оно показалось ему знакомым.
Федор подошел поближе. Надо же помочь парню вспомнить.
– Я пришел передать тебе привет от бармена Василия, – сказал Туманов. Может, хотя бы теперь парень вспомнит его. А то стоит, строит из себя этакого дебила с глупой рожей. На всякий случай сунул руку в наружный карман пиджака, снял пистолет с предохранителя.
Теперь Шнырь узнал его, хотя и старался не подать виду. Гонял во рту жвачку. Но стоило Федору сделать еще всего лишь шаг, как Шнырь, не произнеся ни слова, резко выкинул вперед правую руку, в которой блеснуло лезвие ножа. Причем произошло это так неожиданно, что Федор не успел среагировать и почувствовал, как острое лезвие скользнуло по его левому боку. И тело сразу обдало жгучей болью.
Федор отскочил на пару шагов.
– Ах ты выродок! – Он достал из кармана пистолет. Зачем ему, раненному, пытаться отбиться от ножа, когда можно воспользоваться стволом? Надо было сразу достать его. Тогда бы этот щенок не дергался.
Увидев в его руке пистолет, Шнырь сразу присмирел. Не дурак был, понял, что проиграл. Его смерть – это теперь всего лишь вопрос времени. Но в том, что Федор убьет его, Шнырь нисколько не сомневался. Об одном жалел, у мента оказалась хорошая реакция. И удар получился не таким, как ожидал Шнырь. А ведь мог бы свалить опера.
– Брось нож! – потребовал Федор.
Повторять не пришлось.
Шнырь бросил нож, настороженно уставился на ствол в руке Федора. Если бы не пистолет, на куски располосовал бы мента. А теперь чувствовал себя унизительно, но еще пытался подражать браткам.
– Шустрый ты больно, как я погляжу. Научился ножом махать.
– А что мне еще оставалось делать? Дожидаться, пока ты меня за хибот возьмешь, как Аську? Все равно прикончишь, – Шнырь хотел показать, что не боится смерти. Но Федор заметил, как испуганно бегают его глазенки. И совсем не похож он
– Ублюдок! Ты хочешь жить?
Шнырь не ответил. Только съежился еще больше под дулом пистолета.
– Разве ты имеешь право на жизнь? И Нельсон с Зубком? Твари! За что вы убили девушку? Она не сделала вам ничего плохого.
Услышав про Нельсона с Зубком, Шнырь нервно дернулся. Мент про них знает, но откуда? Страшная догадка о судьбе Аськи пришла к нему. И он вдруг ощутил себя ничем не защищенным перед лицом смерти. Все это геройство братков не что иное, как игра. Только вот умирают они по-настоящему.
– Я не убивал твою девушку. Слово даю, – подавленно произнес Шнырь и признался: – Это Аська-бармен ее… Зубок велел. А убили, между прочим, ее из-за тебя. Зубок сказал, ты знаешь, где дискета. Отдал бы, и никто бы твою телку не стал убивать.
Федор пристально взглянул в глаза парню. «Бредит, что ли? Дискета какая-то?» За разъяснениями обратился к Шнырю:
– Постой, какая дискета? О чем ты?
Шнырь посчитал, что Федор с ним неискренен.
– О том, – сказал он и сплюнул под ноги. – Зубок сказал: перед тем как сдохнуть, инвалид что-то сказал тебе. Наверное, про дискету, – последнюю фразу Шнырь произнес не слишком уверенно и опять сослался на Зубка. Это все он говорил. А Шнырь только ушами водил.
– Что сказал? Про какую дискету? – В голосе Федора появилась отдаленная растерянность. Хорошенькое открытие для него сделал этот Шнырь! Оказывается, он про это знает больше, чем сам Федор.
– Подожди. Объясни толком, какой инвалид? И что он мне должен был сказать про эту чертову дискету? Слышишь?
Парень прикусил губу. Может, не стоило ему говорить все менту? Вроде не в курсах он. Да и по глазам видно. Может, зря на него наехали? Зубку бы сообщить. Делать выводы по его части. А Шнырь – человек маленький. И он тут же пожалел, что ввязался не в свое дело. Еще когда увидел этого мента вместе с Верзилой в кафе, сердцем почувствовал, что добром это не кончится. Не простой этот мент, а из уголовки. И под прицелом он сейчас не Зубка держит и не Ленчика пузатого, а его, Саньку Шныря.
– Зубок и Нельсон… Кто они такие?
Шнырь опять съежился, как только Федор упомянул про них. Видно, боялся он их больше, чем Федора. И говорить ничего не захотел. Сказал отрывисто:
– Не знаю я их. Понял? И зря давишь на меня. – Он помолчал немного, потом добавил тихо: – От Мономаха они. Понял?
Федор левой рукой держался за раненый бок, чтобы кровь не так текла. Этот засранец Шнырь зацепил его прилично. Хорошо еще, что лезвие прошло вскользь. А ведь мог и вогнать тесак по самую рукоять. Тогда бы Туманову конец.
– Ключи от машины дай! – потребовал Федор.
Шнырь с неохотой достал из кармана спортивной куртки брелок с ключами и кинул ему. Расчет был на то, что, прижимая рукой рану, мент не сумеет быстро среагировать и поймать ключи. Он наклонится поднять их… Саньке же достаточно нескольких секунд, чтобы добежать до подъезда. Там, в квартире у любовницы, лежит его «ТТ» с полной обоймой патронов. Жаль, не прихватил его сразу.
Федор промахнулся, не поймал ключи. Наклонился, взять их, а когда поднял голову, Шнырь уже был возле подъезда. Не ожидал Туманов от пацана такой прыти. Но отпускать его живым не собирался.