Призыв - дело серьезное. Ошибка в ритуале
Шрифт:
Но когда я подросла и стала особенно настойчивой и подозрительной, а в истории про секретную службу давно перестала верить, она назвала мою маму женщиной низкой морали, которая погибла из-за собственной глупости, а меня любопытным демоновым отродьем, и потребовала больше не оскорблять ее чувств подобными разговорами.
Сказать, что эта вспышка меня шокировала, это ничего не сказать. Я замкнулась в себе и просидела в комнате три дня, прежде чем в дверь осторожно постучали. Тетя Марджери пришла с повинной и рассказала правду.
— Прости,
Но почему-то мне захотелось рассказать ему свою историю.
— Моя мама работала на мелкой должности в дворцовой канцелярии. Однажды ее соблазнил один из высших аристократов и, когда она забеременела, бросил. Ее уволили с работы за аморальное поведение. Мама сильно страдала и винила во всем меня. Когда я родилась, она бросила меня на свою благочестивую сестру, и возобновила попытки добиться внимания моего отца, но тщетно. А когда мне исполнилось четыре — она пропала без вести. То ли уехала и начала новую жизнь, то ли просто умерла…
Арес обнимает меня за плечи, притягивает к себе. Ощутив такую нужную мне сейчас поддержку, продолжаю:
— Я сильная магесса, но у мамы магический дар был еще более слабый, чем у тети. Это значит, что мой отец точно был из высших аристократов.
— Поэтому ты так рвешься во дворец, — догадывается Светлый. — Чтобы узнать, кто он такой. Да?
В ужасе смотрю на Ареса. Как он догадался? Это же самая сокровенная моя тайна. От волнения подводит живот, и поджимаются пальцы на ногах. Ловлю себя на мысли, что пытаюсь вести мысленные подсчеты, чтобы успокоиться — привычка, выработанная в детстве, что бы было легче не думать о маме и своем подлом отце.
Вот ведь! А я-то считала, что научилась с этим справляться. Но нет.
— Главное, не убивай его сразу, — шутит светлый слегка разряжая обстановку, и обнимает меня за плечи подбадривая.
— Не буду. Сначала допрошу с пристрастием, — улыбаюсь грустно.
А ведь я была простой мелкой врединой и хулиганкой до того разговора, но после того, как тетушка Марджери принесла извинения и, наконец, рассказала правду о родителях, меня точно подменили.
Точнее, у меня появилась цель.
Пока тетя полагала, что это мои непомерные амбиции заставили взяться за ум нерадивую племянницу, я каждое утро вставала с мыслью о мести. Надеялась, что рано или поздно смогу взглянуть в глаза тому, кто предал меня раньше, чем этот мир услышал мой первый крик. И тогда он пожалеет, что поступил так подло.
Но прежде следовало стать лучшей, овладеть в совершенстве магией призыва, чтобы говорить с ним на равных. Чтобы по праву задать неудобные вопросы, вроде: «Что ты сделал с моей мамой, ублюдок?»
— Только никому не рассказывай. Это мой секрет, — прошу, серьезно глядя на светлого.
— Даю слово, — так же серьезно отвечает он, прижав к груди ладонь.
Решив, что лучше поговорить о чем-нибудь другом,
— Позволишь и мне задать личный вопрос? — получив молчаливое дозволение, продолжаю: — Если ты передумал жениться, почему же тогда надел мне рейдл?
— Я передумал жениться на Ваэлле, если быть точным. Но я ничего не имею против женитьбы в целом.
Он смотрит на меня как-то особенно пристально, заставляя расцвести розами на моих щеках смущение. Вдруг приходит мысль: а какая она, его бывшая невеста? Ужасно любопытно!
— Она красивая? — бурчу чуть более недовольно, чем следовало бы.
— Кто? — Арес словно не понял вопрос.
— Ну… Ваэлла эта.
— А, вон ты о чем. Скажем так, если не знать некоторых ее особенностей, можно принять ее за прекрасную нимфу. Подозреваю, многие так и обманывались, о чем потом крепко жалели, — светлый хмурится, погружаясь в свои мысли.
А я припоминаю, какой он меня увидел в первый раз — с растрепанными волосами и торчащими острыми коленками. Сидящую на полу и испуганно хлопающую ресницами. Да уж. Вряд ли я его сразила наповал своей неземной красотой, особенно после того, как он собирался жениться на «прекрасной нимфе»…
Я что, уже ревную?! Кран-тец!
Не иначе ягодное вино дает мне в голову, раз я отваживаюсь продолжить традиционное женское самоистязание и задать подобный вопрос:
— Интересно, что ты подумал, когда я тебя призвала?
— Уверена, что хочешь знать? — хитро щурится Арес.
— Говори! — с подозрением наставляю на него палец, готовясь услышать что-то, что мне наверняка не понравится.
Но все оказывается еще неожиданнее:
— Я подумал: «Кто там такой борзый смеет меня так нагло умыкнуть. Надаю-ка смертничку по шее». И тут вижу тебя.
От подобного откровения останавливаюсь как вкопанная, едва не подавившись плюшкой, которую вознамерилась откусить. Таращусь на светлого и… Ярко представляю, как это могло бы быть.
Свадьба. Все чинно-благородно. Гостей полон храм Раэссы, или где там у них женятся? Удивленно-недоумевающий взгляд красотки-невесты, когда женишок начинает исчезать, странным способом сбегая прямо от алтаря. От мысли, что неизвестная мне девушка пережила в тот момент становится стыдно. Хотя, после того, как о ней отозвался Арес нет, не стыдно. И тут — я.
Надо сказать, картинка складывается презабавнейшая, я откровенно начинаю хохотать. Ведь и правда смешно, особенно если поставить себя на его место?
— Ну и выражение лица у тебя тогда было! Весь светишься какими-то символами, штаны огнем горят. Рвешь мою лучшую защиту как гнилые тряпки и надвигаешься. Так внушительно. Вылитый демон! Думала, тут-то мне и конец придет. Нет. Думала, что раньше — твои штаны догорят, или ты меня укокошишь. Даже… даже формулу придумала…
На меня накатывает новый приступ смеха, да такой, что приходится опереться на стену здания, чтобы не пошатываться.