Призыв мёртвых
Шрифт:
Стукнувшись в очередной раз о борт повозки, Гориан встрепенулся и вернулся к текущим планам. Сейчас на очереди Когти, укрепившиеся в Нератарне. Сделать все, чтобы от них избавиться, предстоит королю Царда, а потом, исполнив предназначенную ему роль, он присоединится к своему сыну под знаменем Гориана. Живые уже практически сделали все необходимое и дальше могли пригодиться лишь в ином качестве. Во всяком случае, большинство из них.
— Я могу помочь тебе, — сказал Кессиан.
— Не сейчас, мальчик. Я устал.
— Тогда предоставь этот день мне, — предложил мальчик. — Мы
Возможно, мальчуган в конце концов начал кое-что понимать. Гориан присмотрелся к нему и нашел его немного вымотанным. Но сама по себе мысль о том, чтобы чуть-чуть отдохнуть от одновременного контакта со столькими объектами, возможно, была не так плоха. Похоже, здесь им ничего не угрожало. До Нератарна еще далеко, а ему желательно бы заняться разработкой новых способов поддержания дееспособности своих людей, а то не ровен час попадают где стоят, без всякого вражеского вмешательства. Разложение тел перерастало в серьезную проблему.
— Ты действительно считаешь, что справишься?
— Я справлюсь, отец, — кивнул Кессиан. — Дай мне возможность доказать это. Ты нуждаешься в отдыхе больше, чем я. Вот отдохнешь, глядишь, и от этой зелени избавишься. А то я как взгляну на тебя, мне не по себе становится.
— Бояться нечего. Это знак прикосновения Бога к земле, помни это. Все в порядке. Хорошо, договорились. Займись этим, удерживай их. Используй каркулас в той степени, в которой потребуется. Но если столкнешься с трудностями, сразу скажи мне. Я не рассержусь. Главное, не допусти, чтобы кто-то из них пал. Вот тогда я действительно разгневаюсь. Поднять такое количество заново гораздо труднее, чем поддерживать их в движении.
— Я не подведу тебя, отец.
— Да уж, постарайся.
Передача полного контроля над делом Кессиану как процесс особой сложности не представляла, однако ощущалась как вручение беспомощного младенца на попечение неуклюжему взрослому. Впрочем, сознание Кессиана восприняло дело без напряжения, и, как мог проследить Гориан, мальчику для этого даже не требовались постоянные мысленные усилия.
А вот сам Гориан в момент отключения от дела испытал колоссальное облегчение и прилив энергии, тут же почувствовав себя таким бодрым и оживленным, каким не был уже много дней. Сознание его очистилось. Кессиан вздохнул и откинулся на сиденье.
— Ты в порядке, малыш?
— Да, отец, хотя это и вправду бремя.
— Подумай о том, насколько больший груз приходится на мои плечи, и порадуйся. Я буду рядом, на случай, если понадоблюсь.
— Спасибо, отец.
Гориан снова улыбнулся, но его сознание уже уносилось далеко-далеко. На юг, к Тирронскому морю, еще южнее, к Эсторру, и дальше. На морских путях его людей подстерегали окении, и ему следовало найти способ с этим покончить. С ними только один каркулас, но зато четверо предводителей мертвых. Этого наверняка хватит.
Но сначала ему нужно кое в чем удостовериться. Гориан потянулся сознанием назад, на север, вдоль энергетических линий. Мир развертывался перед ним словно карта, где густым серым цветом были обозначены массы мертвых, сосредоточенных
А севернее Эсторра сиял перемещавшийся по направлению к Нератарну свет, столь яркий, что ошибиться было невозможно. Энергетическая сеть, через которую Гориан управлял мертвыми, посылала ему беспрерывные сигналы о передвижении этой силы, мощной, опасной, но при этом приводящей его в неистовое возбуждение.
Итак, Восходящие уже больше не прятались во дворце, ожидая своей судьбы. Они отправились за ним.
— Ну что ж, тем лучше, — промолвил Гориан.
И погрузился в себя, в хитросплетение сущностей и сил, доступных только богам.
ГЛАВА 52
859-й Божественный цикл, 53-й день от рождения генастро
Эсторр горел.
Маршал Элиз Кастенас выехала за Врата Победы и двинулась по расчищенному пути сквозь толпу, которая за последние семь дней едва ли поредела. Ее сопровождали три сотни всадников и два десятка фургонов. Над городом припекало полуденное солнце. Середина генастро — прекрасное время года, но никто не останавливался, чтобы полюбоваться красотами вокруг себя.
Дорога вела от дворца к пристани. Пехотинцы, стоявшие вдоль деревянных ограждений со щитами и дубинками — их гладиусы оставались в ножнах, — сдерживали напор народа, оставляя проезд открытым. Оцепление вдоль дороги было выставлено начиная от ворот до самой арены и оттуда вниз по склону, вдоль тракта Дел Аглиос, что шел по краю форума и дальше, прорезая насквозь лабиринт тесных улочек, к казармам и складам гавани.
Самые узкие улицы просто закрыли для проезда, и движение осуществлялось лишь по более широким. Поскольку, с одной стороны, перекрыть все полностью означало парализовать город и лишить тех немногих жителей, кто предпочитал не участвовать в беспорядках, возможности заниматься своими делами, а с другой — потому, что Эрин Дел Аглиос продолжала верить в необходимость свободной демонстрации волеизъявления.
Другое дело, что ее терпение постепенно истощалось.
— А ведь она сюда даже не выезжала, — проворчала Элиз. — Щиты!
Приказ мигом разнесся по ехавшей по четверо в ряд колонне, на которую сейчас из-за линии пехоты, поверх голов легионеров обрушился град протухших фруктов, овощей и рыбы. Лошади взбрыкивали, кавалеристы утирали грязь с конских морд. Если кто-то попадал всаднику по шлему или в лицо, в толпе звучали аплодисменты и радостные возгласы. И гнилье — это было еще не самое худшее. Уловив запах, Элиз обернулась: двое кавалеристов, ехавших прямо за ней, утирали с лиц фекалии. Впереди, перед головой колонны, на дорогу шлепнулось несколько грязных мешков. При падении они лопнули, разбрызгав красную жидкость.