Призыв мёртвых
Шрифт:
— Ну ладно, пожалуй, все сразу тебе трудно осмыслить. Не буду тебя перегружать. Хочу лишь, чтобы ты простил меня за то, что мне пришлось сделать, ладно?
Кессиан кивнул и едва заметно улыбнулся.
— Тебе страшно, ты не знаешь меня и не знаешь, где ты и куда направляешься. Э, да ты, наверное, еще и проголодался?
— Немного.
— Ну что ж, тогда сделаем вот что. Я оставлю тебя одного, чтобы ты мог спокойно подумать обо всем, о чем мы говорили. А потом я принесу тебе поесть. И вот что, Кессиан. Хочу тебе еще кое-что пообещать. Я никогда не допущу, чтобы кто-нибудь обидел тебя.
Гориан задернул занавеску, отгораживавшую койки, и направился к трапу, ведущему на палубу. Уверенности в том, что ему удалось убедить Кессиана в своей правоте, не было, но в главном он не ошибся — возможности мальчика огромны. Их нужно проверить и использовать. Это сделает Гориана сильнее в десять раз. И даже больше.
Первый краеугольный камень его замысла лег на свое место. Гориан посмотрел на запад, в сторону Гестерна, и представил себе белые шапки на заснеженных вершинах Карка.
— Ты следующий, — сказал он, и слова его подхватил ветер. — Еще немного, и можно начинать.
ГЛАВА 9
859-й Божественный цикл, 8-й день от рождения генастро
Катрин Мардов, маршал-защитник Гестерна, приказала вновь привести гонца из Вустриаля. Она сидела за письменным столом в Скионской базилике, уронив голову на руки. В последнее время появилось много тревожных знаков, которые нельзя было игнорировать, но в этом донесении речь шла о прямом ударе. Фактически о начале войны.
Войска Царда встали лагерем к северу от Карка во время дуса. Эсторр предпочел считать эту передислокацию сугубо демонстративной, но Мардов все равно сочла необходимым укрепить северную границу с Атреской и предложила ввести войска в Карк. Впрочем, она сама уже отправила в горы, на разведку, около тысячи легионеров, и содержание получаемых от них донесений не радовало.
А теперь еще и это. Мардов всегда считала, что Цард вернется, чтобы завершить дело, которое ему почти удалось десять лет тому назад, и что к этому возвращению цардиты готовы лучше, чем Конкорд. Увы, единственный из высокопоставленных деятелей Эсторра, кто прислушивался к ней, — это Пол Джеред. Все остальные предпочитали придерживаться мнения: Цард находится в таком же положении, что и Конкорд. После понесенных потерь, и людских, и материальных, обоим государствам потребуется немало времени на зализывание ран, и тут уж явно не до нового вторжения.
Только они не знали Цард так, как знала королевство маршал-защитник Гестерна.
Курьер вернулась и встала навытяжку перед письменным столом в маленьком кабинете Мардов. Молодая женщина, обычной внешности и среднего роста, уставшая с дороги. Возможность умыться и переодеться ей все же дали.
— Как тебя зовут? — спросила Мардов после того, как скомандовала «вольно».
— Старший курьер Корванов, маршал.
— Вот как? А не слишком ты молода, чтобы быть «старшим»?
Корванов покраснела.
— Я быстро доставляю депеши.
— Да уж, до меня ты добралась не мешкая. — Мардов помолчала. — Итак, отвечай откровенно. В этом послании хоть что-нибудь преувеличено?
— Никак
— И откуда известно, что это горькая чума?
— Не думаю, чтобы это было известно точно. Однако обычно крысы из Царда приносят именно эту хворь. Так говорят лекари.
— То есть предполагаем худшее.
— Так точно, маршал. — Корванов опустила глаза.
Честно говоря, единственным вероятным объяснением странной, самоубийственной атаки, произведенной одним кораблем, было намерение раздуть эпидемию, а самой вероятной заразой представлялась именно горькая чума, называвшаяся так из-за горькой желчи, в конечном счете забивавшей горло. Мардов вздохнула, ведь это грозило превращением Вустриаля в порт-призрак. Болезнь обычно распространялась стремительно, передаваясь как воздушно-капельным путем, так и через прикосновение.
Девять десятых зараженных умирали в течение пяти дней, причем мучительной смертью, поскольку недуг лишал кровоснабжения жизненно важные органы, и они распадались, пока человек еще жил. Мардов знала, что Корванов не является переносчиком болезни, поскольку та все еще была жива. Положительная сторона чумы, если можно так выразиться, состояла в том, что воздушные споры умирали быстро и не могли путешествовать далеко без нового живого организма.
— Насколько эффективен карантин? — спросила Мардов.
— Когда я уезжала, все мероприятия проводились как положено, но исключить возможность, что кто-то все-таки проскочил сквозь сеть и ускользнул, конечно, нельзя. Думаю, все мы чувствуем облегчение от того, что Вустриаль — не ближний свет.
— Это да. Но будь я проклята, подобная атака выглядит нелепой и подлой даже для цардитов. О появлении в прибрежных водах их флота сведений нет?
— Никаких.
— Меня смущает еще кое-что. Приписка, которую мастер гавани Лианов сделал в этом послании. Вот… «Они казались неуязвимыми для наших стрел, хотя, по-видимому, не носили доспехов. Однако когда мы поднялись на корабль после того, как крысы убежали в город, все на борту были мертвы». Они что, все покончили с собой?
— Я так не думаю, маршал, — осторожно ответила Корванов. — Если донесения верны, все они, похоже, были мертвы уже несколько дней. У всех имелись признаки разложения.
— Прошу прощения?
— Извините, маршал, но это последнее, что я слышала, перед тем как Лианов велел мне уехать, чтобы свести к минимуму шансы заразиться чумой.
— Как-то это все невразумительно. Тот, кто писал это донесение, очевидно, ошибся. Что-то случилось у них на корабле… может, они сами все умерли от чумы? Но все равно странно. Что тогда гнало их навстречу неминуемой гибели? — Мардов покачала головой. — А как сам Лианов?
— Я не знаю. Он не подходил к курьерскому посту. Прокричал мне донесение от ворот, велел записать слово в слово и прочесть ему. Вот почему на нем нет печати.
— Я так и поняла. Что ж, выводы просты. Цард вторгнется через Вустриаль и западное побережье. Тут у меня нет сомнений. Корванов, я предоставлю тебе выбор. Ты можешь либо отправиться с моим донесением в Эсторр и сообщить все казначею Джереду и Адвокату, либо вернуться в Вустриаль впереди тех сил, которые я смогу туда направить. Что ты выбираешь?