Призыв Нергала
Шрифт:
Родителей Ханг видел нечасто. Они проводили большую часть времени на подводных фермах Тихого океана, и мальчика воспитывал дед, отец матери. Глуховатый, очень строгий и даже жестокий, он не давал внуку спуска, а потому тот старался как можно больше времени проводить вне дома. Хангу тогда исполнилось двенадцать, раннее развитие требовало чего-то большего, чем просиживание штанов под присмотром деда и выполнение бесконечных домашних дел.
Четыре года назад у его друга случилось горе. Родители Эдварда Родригеза подхватили в Африке вирус Рока: попали в первую волну зараженных и сгорели от разъедающей живые
Ханг подружился с ним в третьем классе: как-то их обоих наказали и оставили на дополнительные уроки. А потом, когда ребята вместе вошли в школьную команду по американскому футболу, дружба окрепла.
Смерть родителей заставила Эда посмотреть на жизнь иначе. До окончания школы еще было время, но думать о будущем надо было уже сейчас: на попечении Эда осталась больная бабушка и сестренка.
Ханг был прекрасно сложен, силен и быстр. Больших денег в семье никогда не водилось, а потому он надеялся, что футбол позволит получить образование. Но в седьмом классе получил глупую травму колена во время занятий паркуром. Ханг потерял скорость, и это поставило крест на всех планах. На школьном уровне он еще играл хорошо, но в профи не годился, по крайней мере, пока не сможет сделать дорогостоящую операцию по замещению поврежденных суставов и восстановиться.
Тогда-то Эд предложил подумать о «Дисгардиуме».
— У нас годы уйдут, чтобы чего-то там добиться, — сомневался Ханг.
— Раньше начнем — быстрее заработаем, — говорил Эд. — И начинать надо с песочницы. Пока все там просто валяют дурака, мы будем развиваться. И к окончанию школы прокачаемся так, что в большом Дисе сразу начнем зарабатывать!
Не сразу, но идея нашла отклик в сердце Ханга. Да и друг, хоть и считался двоечником и хулиганом, был поумней многих. Просто после смерти родителей учеба отошла для него на место, далекое от первого. И Ханг полагал, что Эд фигни не предложит. Тем более что идея играть в Дис профессионально вызвала неожиданное одобрение деда: тот считал, что все, что не связано с криминалом, хорошо для внука. И уж точно лучше потенциально яркой, но наверняка короткой карьеры в Триаде.
Они начали искать единомышленников. Эдвард предполагал, что для полноценной прокачки понадобится слаженная группа из пяти человек, идеально сбалансированное и проверенное временем число приключенцев для фарма инстансов. Ханг сразу забил себе роль танка — держать удар и стоять насмерть ему после футбола было не привыкать. Эд планировал стать рейнджем, так как с дистанции легче управлять ходом боя. А вот вакансии хила, мили-бойца и еще одного дамагера остались свободны.
— Я буду Бомбовоз, — заявил Ханг.
— Дурацкий ник, — засмеялся Эд. — Я выбрал такое: «Нагваль».
— И что это значит?
— Мои ацтекские предки верили в духов-хранителей, нагвалей. Еще колдуны себя так называли…
Малик появился в их компании примерно в то же время. Смуглый чернявый араб, маленький и кудрявый, он подвергался насмешкам и издевательствам
— Нельзя!
— Что «нельзя»? — удивился Эд, но тут же опомнился: — Свали на хрен отсюда.
— Погоди, — остановил друга Ханг и обратился к Малику: — О чем ты говоришь, коротышка?
— Нельзя тебе, Ханг, одновременно качать и атакующие навыки, и защитные. Тогда шанс выпадения танкующего класса резко снизится. А ты хочешь быть танком, если я правильно вас подслушал, — Малик улыбнулся — от уха до уха.
Они разговорились, и выяснилось, что их одноклассник — просто кладезь инфы о Дисе. С того дня Малик стал чувствовать себя защищенным, а у Эда и Ханга появился единомышленник — будущий мастер стелса и скрытных атак.
Позже Ханг поймет, что белоснежная улыбка — главный навык Малика. «Обезоруживающая», — так как-то выразилась Тисса. Но тогда ни Ханг, ни Эд об этом не знали, хотя и учились вместе с первого класса. Просто обычно Малик им не улыбался — наоборот, плакал, наткнувшись на вытянутую ногу Эда и уронив поднос с едой в школьной столовой или стоя без штанов, стянутых Хангом, посреди футбольного поля. Ханг и Эд думали, что это весело.
А потом к ним присоединилась Мелисса, и все трое одновременно в нее влюбились. То есть, может, кто-то из них засматривался на одноклассницу и раньше, но близкое общение укрепило это чувство.
Тисса, как она выражалась, «выбила из них дурь», доступно объяснив, что, когда им «весело», жертвам «безобидных» розыгрышей и приколов грустно. Не сразу, но парни прониклись идеей и перестали вести себя как придурки. Последней жертвой стал Алекс Шеппард, посмеявшийся над Хангом, неправильно отвечавшим у доски. Пакет несмывающейся краски, взорвавшийся в шкафчике Шеппарда, случился в девятом классе. Алекс потом две недели ходил с синим от краски лицом, и, если бы ненависть можно было материализовать, запаса, скопленного им тогда, хватило бы, чтобы подорвать Юпитер…
А теперь они друзья… Надо же, как жизнь складывается. Воспоминания нахлынули на Бомбовоза, когда он машинально отрабатывал ротацию приемов.
Мощный скорпид почти пятисотого уровня работал и клешнями, и хвостом с ядовитым жалом, а потому Бомбовозу пришлось пристроиться сбоку. Его десятка неживых, вернее, уже восьмерка — двое полегло — рвала скорпида активно, но бестолково. Скиф выделил обычных зомби, у которых не сохранились прижизненные умения, а потому урона те наносили относительно немного и брали только числом. В отдалении стояли Краулер и Инфект: первый кастовал, второй играл на гитаре, вдохновляя группу и прислужников.
— Успеваем тот пак взять? — голос Инфекта окончательно вернул Бомбовоза в реальность.
— Полчаса осталось, не успеем, — ответил Краулер. — Надо еще отвести мертвяков к Дьюле. Так что лутаем и погнали.
— Бу-э… — вырвалось у Инфекта, обиравшего скорпидов. — Опять кишки и клешни.
— Скифу, — сказал Бомбовоз. — Может, опять придумает какое-нибудь убер-блюдо.
— Какое? — подозрительно спросил Инфект. Бард за годы дружбы привык, что вслед за вроде бы безобидной фразой у Бомбовоза всегда следует шутка и не всегда добродушная. Но вместо него ответил Краулер: