Призыв
Шрифт:
— Ах, как мило! — наконец отдышавшись, просипела она. — Спасибо, что вам так весело оттого, что меня отравили!
— Бедная Фиона! — поддразнил ее Николас. — Не Фиона, а нежная фиалка!
— Поцелуй-ка ты в зад своего коня! — Эльфийка хихикнула и тщательно вытерла губы, словно надеялась так избавиться от омерзительного привкуса. — Фу-у! Это самый настоящий яд.
Дункан ухмыльнулся ей:
— Недурную сцену ты нам закатила.
— Да при чем тут сцены! Попробуй — сам убедишься.
—
— Что-то я не уверен, что мне хочется это пить.
— А придется, — хохотнул Мэрик. — Мы все уже выпили.
Не все. Дункан искоса глянул на Женевьеву, которая стояла чуть поодаль, на краю разрушенного форпоста. Стояла спиной ко всем остальным, опираясь плечом на одну из стен. Наверняка она слышала, как хохочут и дурачатся ее спутники. В глубине души Дункану очень хотелось позвать ее, пригласить присоединиться к общему веселью. Только она ведь, само собой, откажется.
— Мне еще не доводилось бывать в серьезном бою, — сказал он вслух, — но как-то ночью мы собирались ограбить одного маркиза… не помню его имени. Помню только, что зажиточный был ублюдок. А еще у него в доме толклось полно охраны, так что это было то еще приключение.
Ута скорчила неодобрительную гримасу.
— А что такого? — возмутился Дункан. — Мы были бедны, а он богат. По мне, так это было справедливо.
— По мне — тоже, — рассмеялась Фиона.
— Словом, мы готовились выйти на дело и, само собой, нервничали и обливались потом, как эльфийские шлюхи в церкви…
— Да что вы все прицепились к эльфийским шлюхам? — взвилась Фиона.
— …и тут я сообразил, что забыл прихватить веревку. Бегом бросился вниз по лестнице — и поскользнулся. Прокатился кубарем целый лестничный пролет и шлепнулся на кота.
— Шлепнулся на кота? — Мэрик недоверчиво уставился на него.
— Здоровенный такой котище. Он был местный, жил на улице и гонял собак. Мы звали его Кроликом.
Келль выгнул бровь:
— Почему Кроликом?
— Да не знаю. Уши у него были большие. В общем, этот котяра так меня исцарапал, что я взбесился от злости. Гнался за ним четыре квартала и швырял в него камни. Шустрый был скот. А потом я свалился в колодец.
— В колодец, — повторил Николас.
Дункан пожал плечами:
— Я тогда был еще не такой ловкий, как теперь. — Он невесело усмехнулся своим воспоминанием. — Ребята не знали, куда я делся, и я просидел в том колодце три дня, покуда какой-то стражник не услышал мои вопли. Пришлось провести ночь в кутузке, но, по крайней мере, меня там покормили. — Дункан хохотнул, но смех тут же перешел во вздох. — Треклятый кошак.
— А товарищи тебя
— Они погибли. Кто-то настучал маркизу, и ребят поджидала вся его охрана. Повезло, что меня с ними не было, — по крайней мере, я считал, что повезло. Потому что в живых остался я один и другие воры из гильдии решили, это я всех сдал. — При этих словах наступило подавленное молчание, но Дункан только усмехнулся и поднял повыше флягу. — За друзей, которых мы потеряли!
— За друзей, которых мы потеряли! — эхом повторили все остальные.
Дункан собрался с духом и хлебнул гномьего эля. Это было все равно что набить рот подошвой старого вонючего башмака, да еще перед тем подошву хорошенько отбили, и она стала водянистой и серой. Под ошеломленными взглядами спутников Дункан запрокинул флягу и, шумно булькая, осушил ее до дна.
Все восхищенно захлопали. Дункан сунул королю его флягу и вдруг почувствовал, что едва стоит на ногах.
— Храбрец! — похвалил Мэрик.
— Спасибо, — буркнул Дункан.
Затем он рывком вскочил, бросился сломя голову к углу развалин и вывернул на каменный пол содержимое своего желудка. Потом его еще немножко потошнило, а все прочие, глядя на это, весело ухмылялись.
Когда тошнота наконец прошла, Дункан оглянулся на сидевших у костра, одарил их широкой ухмылкой и победно показал большой палец. Наградой ему были дружные аплодисменты.
А еще он заметил, что Фиона бросила на Мэрика признательный взгляд. Король в ответ лишь пожал плечами и застенчиво улыбнулся.
Женевьева покинула свой пост у стены и, вернувшись к палатке, уселась на большом камне у самого входа. Дункан смотрел, как она снимает оружие и раскладывает рядом с камнем, чтобы заняться чисткой. За те несколько месяцев, что юноша был с ней знаком, ему довольно часто приходилось наблюдать этот ритуал.
Командор прервала свое занятие, провела рукой по коротким седым волосам, зевнула. Устала она, подумал Дункан, устала не только телом, но и душой. И выглядит старше прежнего, словно вдруг стремительно стал сказываться возраст. Должно быть, нелегко ей это дается — искать брата после того, как в глубине души его уже практически похоронила.
Дункан не был знаком с Бреганом: он вступил в орден через несколько месяцев после того, как брат Женевьевы ушел навстречу Призыву. Тем не менее он очень много слышал об этом человеке. Бреган и после своего ухода незримо витал среди Серых Стражей. Сестра часто поминала его. Другие тоже говорили о нем, причем с куда большим восторгом. Дункану всегда казалось, что большинство считает, будто Женевьева в должности командора в подметки не годится брату, хотя в открытую этого никто не высказывал.