Призывая Луну

Каст Филис Кристина

— Твои родители были Мунстарками, и ты тоже. Не важно, когда ты родилась. Ты никогда не станешь как Брэдли и Джоэл. Ты никогда не будешь Мундан.

Её взгляд падает на улицу, и она снова начинает идти. На этот раз медленнее, как будто произнесение правды отняло часть её силы. Но эта часть всегда была ей чужда.

— Рен… — Я ловлю её руку и поворачиваю к себе. — После этого лета у нас будет такая жизнь, доступ к вещам, о которых Мундан могут только мечтать. Остров Луны изменит наши жизни.

— Вот этого я и боюсь. —

Она вырывает руку и продолжает идти по направлению к ряду кирпичных зданий на Мейн-стрит.

Я не знаю, что сказать, поэтому просто следую за ней молча. Сколько себя помню, я всегда ждал, когда моя жизнь изменится. Мои родители вбили в меня стремление к успеху и продолжение семейного наследия, и теперь всё зависит только от меня.

— Что я скажу своим дядям? Брэдли и я никогда не говорили Джоэлу о магии, так как же мне сказать ему… — Её голос прерывается, и она ускоряет шаг, но я догоняю её в два шага. — Сказать ему, что я внезапно передумала? Что я хочу оставить их и магазин, и Грейс Келли, и всё, что я люблю?

Её голос дрожит, и я знаю, что она плачет. Мои руки зудят от желания обнять её, прижать к груди, провести пальцами по её волосам и сказать, что всё будет хорошо. Но я не делаю этого. Это Рен. Вчера вечером был первый раз, когда я видел её плачущей, и она не допустит этой ошибки снова.

— Мы что-нибудь придумаем. Мы всегда так делаем.

— Всё, что я скажу, будет ложью. По крайней мере для Джоэла. Я хочу сказать ему правду. Я должна сказать ему правду. — Она всхлипывает и вытирает щеки. — Я скажу ему. — Она смотрит на меня, её взгляд бурный, её голубые глаза темнеют от вызова.

— Это запрещено. — В моём голосе появляется нотка, которую я никогда не использовал с ней раньше, и она замирает. — Рен, это одно правило, которое ты не можешь нарушить.

Позади нас гравий хрустит, и рёв двигателя вибрирует у меня за спиной, разрезая напряжение между нами и заменяя его чем-то новым. Чёрный внедорожник замедляется позади нас, и мы отходим на обочину дороги, чтобы дать ему проехать. Он не проезжает. Вместо этого он медленно крадётся за нами, как тень.

Я останавливаюсь, увлекая Рен дальше в алое цветение клевера вдоль обочины.

Внедорожник тоже останавливается.

Я щурюсь, пытаясь разглядеть водителя сквозь блики солнечных лучей на лобовом стекле.

В истинной манере Рен Найтингейл она выходит обратно на дорогу и сердито смотрит на машину. Я следую за ней, напрягая все мышцы, делая себя как можно больше, что легко удаётся после всех этих дней в тренажёрном зале в Бруклине.

— Что вы делаете? — кричит она, размахивая руками. — Объезжайте!

Волосы на затылке встают дыбом вместе с моими неукротимыми магическими способностями. Они стали сильнее, горят в груди, как кусочек солнца. Целители хороши в бою, если только потому, что мы не останемся поверженными надолго.

— Объезжайте! — повторяет Рен

приказ, а я продолжаю смотреть на залитое светом лобовое стекло.

Мои руки сжимаются в кулаки, и я уже готов сказать Рен бежать обратно к саду, когда колёса внедорожника поворачиваются и он проезжает мимо нас в город.

— Что это было? — говорит она, запихивая руки в карманы, пока мы наблюдаем, как чёрный автомобиль едет по Мейн-стрит и исчезает за поворотом.

Мы продолжаем наш путь домой, и я выдыхаю задержанный воздух и качаю головой. — Горожане, — говорю я, хотя адреналин, бегущий по моим венам, говорит мне обратное.

— Таких раздражает, — бурчит она.

Я расслабляю челюсть и прочищаю горло, пытаясь успокоить гул в груди.

Рен и я идём так близко, что я слышу, как её телефон вибрирует. Это отвлекает меня, и моя магия утихает, когда она вынимает телефон из кармана и отвечает.

— Я жива, — говорит она, прежде чем прижать его к уху.

Низкий, ворчливый голос Брэдли гремит, но я не могу разобрать его слова. Что бы он ни говорил, это заставляет Рен сжаться и её щеки заливаются краской.

К тому времени, как её дядя заканчивает свою тираду, мы уже подошли к «Страницам», маленькому книжному магазину на южном конце Мейн-стрит, которым владеют Брэдли и Джоэл и которым Рен управляет уже год. Сторона здания покрыта фреской, нарисованной художественным клубом старшей школы в 1986 году. Сейчас она выцвела и испещрена отсутствующими кусками обвалившегося цемента, но маскот старшей школы, огромный чёрно-золотой шершень, всё ещё виден.

— Нет, всё не так, дядя Брэд. — Рен заправляет розовые пряди волос за ухо. — Это просто Ли.

Просто Ли? Чёрт.

Вот что губит поэтов — безответная любовь.

Я игнорирую ту часть моего мозга, которая напоминает мне, что моя любовь не может быть безответной, если Рен не замечает её, и обращаю внимание на магазины, которые начинают просыпаться вокруг нас. Через несколько дверей Алтон выходит из парикмахерской с рекламным щитом, предлагающим скидки на летние стрижки. Я киваю в молчаливом приветствии человеку, в кресле которого я вырос. Он останавливается на полпути к поклону, и линии, вырезанные на его тёмной коже, углубляются, когда он смотрит на меня.

Я вспоминаю состояние своих косичек, и теперь моя осанка становится такой же, как у Рен. Я беру её за руку и веду через улицу подальше от Алтона, но вред уже нанесён.

— У меня есть место в три! Записываю твоё имя! — кричит он. — Не могу позволить тебе ходить по всему городу с этим беспорядком на голове. Неужели в Нью-Йорке это считается красивым?

— Спасибо, Алтон. — Я машу ему и надеюсь, что он не напишет моим родителям.

— Спасибо? Парень, я должен брать с тебя вдвое больше. — Он поправляет свой джинсовый фартук вокруг толстой талии и возвращается в кирпичное здание магазина.