Призывающая волну

Вайнир Кира

Сейчас, когда уже вот-вот запустятся красильни, я чувствовала усталость и в то же время, небывалый подъём. Обернувшийся удачей эксперимент обещал огромную прибыль. А значит, и Чен, к которому я была очень расположена и ловила себя на том, что словно опекаю парня, и мой будущий ребёнок, просить у кого-то в долг не будут. Красильни обещали им стабильный и независимый доход, что оказалось важным в любом мире.

Совет тоже стал для меня важным уроком. Говорила я, что думаю, не вспоминая о последствиях. И удививший меня поступок Повелителя, заступившегося за меня перед наместником, заставил очень

хорошо задуматься. Во-первых, похоже, не смотря на личную неприязнь, позволять кому-то постороннему угрожать членам семьи, пусть и временным, Повелитель не собирался. Видимо считал, что сам прекрасно справится и с насмешками, и с угрозами. А во-вторых, думать нужно, прежде чем что-то говорить. В конце концов, я могла и после совета подойти к Повелителю и задать все те же вопросы. Итог был бы тот же, только все бы думали, что это Повелитель залез в карманы местным наместникам и советникам. В принципе и сейчас, вытряс деньги из своих высокопоставленных подданных Повелитель, но виновной в этом, они считают меня. А лишний кирпич на голову мне здоровья не прибавит. В этом, как ни странно это было признавать, отец Райнис был прав.

Сегодня за ужином одна из наложниц вдруг принесла мне тарелку с морской капустой. Я даже сначала не поняла и начала подозревать, что вероятно еда отравлена. И посмотрела на столешницу, выточенную целиком из голубого топаза и вставленную в деревянную рамку. Камень под тарелкой не помутнел, что означало, что яда в еде нет.

– Кажется, именно эту пищу, наш Повелитель считает достойной быть на вашем столе.
– Мило улыбаясь, сообщила она мне и отправилась на своё место под смешки остальных.

– Спасибо, дорогая.
– Мой голос заставил всех замолчать, а девушку развернуться ко мне лицом. Хотя говорила я тихо и доброжелательно.
– Водоросли очень богаты огромным количеством полезных веществ. Настоящий клад красоты. Хотя откуда тебе это знать?

Под настороженное молчание наложниц я переставила тарелку перед собой и взяла в руки вилку.

– Также, при постоянном употреблении, стимулируется память и вообще работа мозга. Мозг... Ты знаешь, что такое мозг?
– ну, откуда я могу знать, как в этом мире обстоят дела с элементарными знаниями?

Ещё совсем недавно дерзкая наложница, затрясла головой и попыталась сделать несколько шагов назад, наверное, чтобы быть от меня подальше. И конечно споткнулась. Падение было громким. Особенно из-за стонов самой пострадавшей и визга остальных. Я просто склонила голову, прикрыв глаза рукой.

– Тихо!
– рявкнул Чен, чем несказанно меня удивил.
– Позовите целителей и прекратите визжать. Отец, какое наказание ты назначишь этой девке за намеренное оскорбление моей мачехи? И кто-нибудь, заберите еду для животных со стола жены Повелителя!

Эх, надо было быстрее есть, а не разговаривать. Осталась теперь без любимой закуски.

– А что скажет моя жена? Её действительно настолько оскорбила просто глупая шутка, что она потребует наказания для и без того пострадавшей наложницы?
– вдруг спросил Повелитель, ставя меня перед непростым выбором.

Скажи я, что не оскорблена, и завтра наложницы осмелеют. И неизвестно, что они ещё посчитают допустимым. Ответь я, что требую наказания, и снова он обвинит

меня в жестокости. Что за пинг-понг подставами? Но я решила, что в эту игру должны играть двое.

– А вот если бы она кушала водоросли, хотя бы иногда, до подобного дело бы не дошло. Повелитель, а что говорит по этому поводу закон?
– я посмотрела прямо на этого Хека повторной заморозки.
– И я хотела бы ознакомиться с правилом, что закон исполняется в зависимости от мнения пострадавшей стороны.

– Такого правила в законах нет, - чётко ответил Чен.
– За намеренное оскорбление членов правящей семьи предусматривается либо десять палок, либо прижигание языка и строгий запрет на проживание в столице.

– Ничего оскорбительного произнесено не было, умысел был в действии. Поэтому палки. Передайте Мастеру наказаний.
– Отчеканил Повелитель.

Я вот только не поняла, а чего он так разозлился? Из-за того, что пострадала его наложница? А моя вина тут в чeм? Я никого не провоцирую, никого не трогаю. Я вообще избегаю лишнего общества.

Настроение резко ухудшилось, стало очень обидно за себя. Я ведь ничего плохого не делаю, и более того, вынашиваю ребёнка. А он мало того, что позволяет своим наложницам насмехаться, так ещё и бесится, если те получают по заслугам. Я же правильно поняла, что он почти требовал промолчать и сделать вид, что ничего не произошло? А чего тогда полез заступаться перед наместником?

Желание есть пропало. И чувствуя, что вот-вот заплачу от непонятной обиды, я встала из-за стола и вышла из зала, ни с кем не прощаясь.

Вот только, когда странная чувствительность и эмоциональность улеглись, голод дал о себе знать. А ещё просто до слюней хотелось морской капусты.

– Госпожа, - обратила на себя моё внимание Маали.
– Вы взволнованы?

– Нет, просто есть хочу!
– призналась я.

– А в чeм проблема, госпожа? Скажите, чего хотите, и я принесу.
– Не поняла проблемы служанка.

– Маали, - осенило меня.
– А ты можешь принести мне хлеба и морской капусты? Ну, тех водорослей, которыми коньков кормят?

– Госпожа, вы опять их будете есть?
– тихо спросила Маали.

– Хочу так, что полон рот слюней. Ничего поделать не могу!
– села я на край кровати.

– Ох, госпожа, это, наверное, из-за беременности. Моя сестра, когда носила ребёнка, ела мел и запивала его солёным соком мороков.
– Покачала головой Маали.
– Я принесу. Только могу задержаться, нужно чтобы никто не увидел.

Глава 24.

Раиса.

– Райнис, ты безумно рискуешь! Зачем ты провоцируешь отца? Он и так скоро, похоже, запишет тебя в личные враги. Ну, будь поосторожнее. У Сая Ле-Гунн длинные руки, ему и стены дворца не помеха.
– В волнении расхаживал передо мной Кайрис, самый младший из братьев Райнис и единственный из сыновей Ле-Гунна, кто остался в живых.

Красноволосый красавец был внимателен и осторожен, хоть и прятался за маской легкомысленного гуляки и повесы. Он умудрялся слышать очень многое из того, что не предназначалось для чужих ушей, и знать то, что никому знать было не положено. И, наверное, Кайрис был единственным, кто любил Райнис и переживал за неё.