Про Ерёму и Фому
Шрифт:
Вот и в природе – шелуха, слетая,
Являет миру истины зерно…
А что «Диплом»? И он сгодиться может,
И крепко двоечник давно усвоил то:
На крынку «корочки» ненужные положит,
Не лезли мух, чтобы в молоко!
Порубщик
Про зиму всякий точно знает сразу:
– Случится лютый, словно волк, мороз!
А потому и в дровенник припасу
Хозяин добрый на сезон завёз.
Другой
– Чтобы в очаге не шаял, а горел!
И остальным примером сим напомнил,
Что топливо – важнее прочих дел.
Лишь Фрол за лето пальцем не ударил.
Все пил-гулял. С дружками и один…
И только первый заморозок вдарил,
От холода дрожит как сто осин.
Еще жена взяла его на приступ:
– Чем печь топить? Морозная заря!
Топорик взял. И за селом по хлысту
Срубил сосны с березой втихаря.
Но не успел огонь из них спроворить,
Как был нагрет на месте лесником.
Был суд. И с приговором не поспорить:
– Год просыпаться точно со звонком!
Там не замерзнуть – где труды «за пайку»!
Да и в бараках топят в зимний день.
Но Фрол не раз, слезу смахнув утайкой,
Корил себя за собственную лень.
Из мест «не столь далеких», возвратившись,
Теперь стал Фрол ученым поделом,
Столь дров купил, что можно, помолившись,
Топить ему, родне и всем селом!
Банкрот
Прослыл Ерёма – «знатным грамотеем»:
На все что хочешь, полный даст ответ!
И чуть не оказался богатеем,
Когда за деньги стал давать совет.
Кому понадобились цены на дровишки?
Иль: – Как отвадить с грядок саранчу?
Гони тот час по таксе свой рублишко,
Расскажет всё: Что? Где? И почему?
Но жизнь прожить – не пожевать конфету.
С простым ответом затруднился он.
– Забыл продлить подписку на газету,
Где черпал новости! – поведал почтальон.
И потянулись к почте уж с рассвета,
Все кто к Ерёме уж привык ходить.
Теперь у каждого – районная газета,
Чтоб за советы больше не платить!
Новобранец
Не хворый кто – имеет право
Священный долг – стране отдать!
Там где «налево» и «направо»
Научат строем всех шагать…
Иван так Бровкин стал построже,
Когда присягу исполнял.
Максим Перепелица тоже
Отличником на службе стал.
Они – из фильмов. Каждый знает,
Как дорог киноленты метр,
И все же долго провожают
Их на экране –
Так раньше было. И по праву
Гордились Родиной бойцы.
Служили верно и на славу,
Как деды, прадеды, отцы.
Призыв и нынче тот же самый,
Вновь из села в военкомат
Идет такой же славный малый,
А вот оркестры не звучат.
Не провожают больше в Клубе,
Не чествует и сельсовет.
Всплакнет лишь та, кто очень любит.
И год его в деревне нет.
И вот прошли снега, метели…
Вернется он назад. Вопрос?
Где проводить не захотели,
Глядишь – встречать не довелось.
В запас уволившийся воин
Решает сам свою судьбу.
Своим селом чтоб был доволен:
Устроим проводы ему!
Завистник
Фома в рыданьях – словно кроха,
Хотя и взрослый он мужик.
Народ в тревоге: – Что, друг, плохо?
Слёз – будто ими бьёт родник?
Сочувствуют ему соседи,
И знать хотят причину бед:
– Иль тёща погостить приедет?
– Или разбил велосипед?
– А может, щёки от мороза
Краснеют, словно буряки?
Не отвечает. Только слёзы
Мотает он на кулаки.
– Иль дом сгорел с трубою вместе?
Вор свёл корову со двора?
Фома в ответ: – Ко мне не лезьте,
Иная у меня беда!
В избе всего навалом, братцы!
Тепло одет. И сыт пока.
Но, должен всё-таки признаться,
Что зря отлёживал бока…
Не шел на ферму или в поле,
Чтоб набивать мозоли там.
Была в страду роднее доля –
Пристать в обед лишь – к едокам!
– Горюешь, знать, об ожиренье?
И сбросить, как не знаешь вес?
Он снова в слёзы. Знать, мученье
Не в том скрывает интерес.
Всё прояснил Ерёма: – Вон же,
Мой на «Доске почёта» лик!
Фома увидел и не может
Унять завистливый свой бзик.
Не плачь, приятель, есть работа,
Есть грабли и лопата к ним.
Добейся сам себе почёта,
Чтоб не завидовать другим!
Белое и чёрное
Любой сосуд, наполненный частично,
Способен породить, порой, конфликт,
Какой и погасить проблематично,
И по итогам вынести вердикт.
…Фома, в бутылку заглянув с опаской,
Промолвил, в кислой мине рот кривя:
– Пуста наполовину! Всё тут ясно,
Не повезло с находкой мне, друзья…
Ерёма ту же ёмкость на просвете