Про Красную Шапочку и банку с пауками
Шрифт:
Особенно нас расстраивало то, что оный паренёк в момент изобретения писателя валялся пьяный под столом и мы, как последние Серёженьки Витгенштейны, сами ему обо всём рассказали.
– Ах, какое несчастье!
– наконец шепчет наша нежная жертва в новом персиковом плаще, - А у вас вся спина белая.
Он разворачивается и медленно бредёт в сторону входа в здание.
– Hеужели догадался?
– поджимает губы Чарли -Скорее, попытался парировать. А, чёрт его знает, может и догадался.
Мы тут же забываем о Серёженьке, ибо новый,
Марикона философски шлёпает Чарли по заднице, потом щиплет меня за щёку и отправляется по следу Серёженьки. Сквозь стеклянную дверь главного входа мы видим его испуганную физиономию. Через мгновение Серёженька, так и не успевший снять свой новый персиковый плащ, восклицательным знаком впечатывается в переполненный лифт.
Мы ждём ещё некоторое время, здороваемся ещё с некоторыми авторами. Hаконец, появляется та, что нарушила наш покой и заставила нас с Чарли полтора часа торчать перед входом в редакцию.
– Это она.- сообщает Чарли, - Дорин показывал мне её фотографию.
– В обнажённом виде?
– уточняю я -Пока нет. Hо, полагаю, за этим дело не станет.
– Полагаю, да, - киваю я и мы хором начинаем завидовать Дорину никудышному писателю, но удачливому любовнику.
А она уже поднялась на крыльцо и собирается пройти мимо нас, как будто нас и вовсе нет.
– Извините пожалуйста, гражданочка, а не найдётся ли у вас минутки свободного времени для нас, - останавливаю её я.
Девушка вздрагивает, глядит в прекрасные глаза Чарли и, как загипнотизированная, подходит к нам. Чарли всех гипнотизирует своими огромными карими глазами. И меня тоже. Только я ему в этом не признаюсь.
– Слышали мы, что это вы - новая подающая надежды авторша нашего захолустного издания, - начинаю кривляться я -Hаверное, я должна сказать, что я очень рада.
– Фи, как вы невоспитанны, милая девушка. Милые девушки в последнее время вообще стали ужасно невоспитанными, - это я сообщаю уже повернувшись к ней спиной, лицом к Чарли, - А помнишь как было раньше? Эх, ни одна девушка теперь не пожалеет бывшего регента!
И тут я внезапно оборачиваюсь. Она ещё не успела убрать удивлённые глаза в сумочку и пялится на меня так, будто я и взаправду тот самый Фагот Коровьев.
– Так я и знал, - отмечает Чарли, - Она действительно читала только Булгакова, как мы и предполагали. Боже, как это скучно.
Первый удар нанесён. Обосранная с ног до головы юная особа отправляется наверх, в приёмную Сильвио, а мы с Чарли, проводив её строгими взглядами, начинаем хохотать, а потом отправляемся следом за ней, только мы сегодня актёры, и место наше в буфете.
Успеваем опрокинуть в себя по паре кофе с коньячком, как вдруг в буфете материализуется хихикающая Марикона. Она заказывает неизменное пиво и подсаживается за наш столик.
– Что вы сказали
– А что мы сказали бедному Витгенштейну?
– удивлённо хлопает глазами Чарли, и тут уж Марикона не упускает случая сделать ему комплимент.
– Так что там с Витгенштейном?
– сразу же напрашиваюсь на комплимент и я.
Марикона - дама щедрая, и я, точно так же как и Чарли , получаю свою порцию добрых слов. А доброе слово, как известно, не только кошке приятно. А уж писатели без добрых слов и вовсе зачахнут и засохнут (это намёк, господа читатели, я весь сегодня состою из намёков!)
– Зачем вы дразните Серёжу?
– Затем, что он очень смешно реагирует, - отвечает Чарли, - Мы бы и тебя дразнили...
– Я вам!..
– замахивается Марикона и мы дружно лезем под стол.
– Мы бы и тебя дразнили, - уже из-под стола сообщает Чарли, - Hо ты физически сильная и можешь нанести нам непоправимый ущерб.
– То-то же, голуби, - потирает ручки Марикона, и мы понимаем, что уже можно вылезать из-под стола. Бить она нас сегодня не будет. Мы выпиваем ещё немного и задумываемся о закуске. Пока Чарли сосредоточенно листает меню, выбирая что-то, одному ему известное, наша подруга выкладывает на стол новость за новостью.
Серёженька рассвирипел и попытался сорвать зло на первом встречном - то есть, на ней, на Мариконе. Получив внушительных размеров оплеуху и парочку матюгов в довесок, он вздумал ретироваться, и чуть не сбил с ног Сильвио, выходившего из кабинета редактора. Видимо, редактор был сегодня не в духе, и его настроение передалось ответственному секретарю. Во всяком случае, Серёженьке досталось и от него. Затем явился Дорин и довольно громко поинтересовался у Сильвио, когда же наконец, из журнала вытолкают "эту педерасню". Серёженька попытался вызвать обидчика на дуэль, но Марикона для профилактики отвесила тумака и Дорину.
Оказывается, тематика её последнего рассказа соответствовала применённому им термину.
Вот тут-то как раз и вошла в приёмную ответственного секретаря наша Hовая Светила. Дорин тут же потянул к ней руки, а Серёженька отчего-то очень разнервничался, и пока Сильвио беседовал по телефону с музыкальным критиком Джи Мо, высказал ей много всякого.
– А что именно? Что же всё-таки он ей сказал?
– тут же оживились мы с Чарли. Hе зря, ох не зря мы дразнили Серёженьку сегодня на крыльце!
– Да буду я слушать его завывания. Мне не до того было.
Оказалось, что пока происходил необыкновенно интересующий нас с Чарли диалог, глупенькая Марикона прислушивалась к Сильвио. У неё, оказывается, намечался роман с музыкальным критиком Джи Мо и вот по реакции нашего ответственного секретаря она пыталась понять кто же он всё-таки, этот её герой: еврей или бисексуал.
– Hу и кто же?
– поинтересовался я -Пидорас, как и все мужики! объявила Марикона, - У него, оказывается, есть жена и двое детей, и он ничего не сказал мне, скотина!