Про ненависть и любовь
Шрифт:
– Ладно, ладно, давай пока твоего наследника поищем, а там думай сам, а хочешь, встретимся, вдвоем подумаем. Но без пива и воблы я думать отказываюсь, сразу говорю.
– Спасибо, Андрюха. Как это у тебя все логично так получается?
– Повторяю для особо одаренных, я – мент, а логике в юридическом у нас целый курс был посвящен. Короче, это и есть моя работа. Все, некогда мне. Я на связи. Если Илюха обозначится – позвони, а то людям и без тебя есть чем заняться. Пока, отбой.
После звонка старому другу и однокласснику Сергею вроде полегчало. Он вызвал секретаршу,
………….
– Андрюха, у нас труп.
Не успел Андрей положить трубку после разговора, как в кабинет ворвался дежурный.
У нас? – Андрей даже головой покрутил, словно в поисках трупа. – У меня все чисто, значит не у меня.
– Все шутишь, – дежурный недовольно засопел. – Давай, двигай на Строительную улицу, третий подъезд, последний этаж. Там дамочка какая-то труп у себя под дверью обнаружила. Я все данные тебе записал, держи. Опергруппа и машина внизу, ждут давно.
Он сунул Андрею бумагу прямо под нос и поспешно скрылся за дверью.
– Ну что за жизнь, у хотя бы один раз прошёл без происшествий. Да что ж это за жизнь собачья. У меня может отчетов на две недели вперед не сделано. Так нет, на тебе труп, – с этими словами Андрей вывалился на улицу к машине, где его ждала опергруппа с экспертом.
– Нет, мне скажет кто-нибудь, почему утро понедельника всегда начинается с какой-нибудь подставы? Весна, солнышко светит, птички поют, народ радуется, а мы должны на труп ехать, – теперь он обращался к опергруппе. Ребята столпились около машины в ожидании начальника. Опера курили, водитель дремал за рулем, но, словно почувствовал появление Андрея, открыл глаза и завел машину. На риторический вопрос начальника отвечать никто не торопился. Мало того, поглядывали на него с сочувственным видом, как на дитя неразумное. «Ума бог не дал, но куда ж его девать? Все-таки родное дитя».
– Привет, Андрей, – судмедэксперт Степан Васильевич Прокопьев сунул ему руку, поздоровался. – Ты чего с утра нудишь? А то для тебя новость, что ты в убойном отделе работаешь? А если цветочкам и птичкам радоваться предпочитаешь, так тебе или в зоопарк, или в теплицу устраиваться надо. Ты вот понимаешь что-нибудь в птичках и цветочках? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Нет, не понимаешь, как пить дать. А в трупах как раз разбираешься отлично, вот поэтому мы на труп едем, а не букеты составляем.
– Признаюсь, был не прав, – Андрей поднял руки вверх.
– Просто поганство какое-то, ну почему по понедельникам всегда так?
– А потому, что в выходные перепьются все и отношения начинают выяснять, опять же на неделе видятся реже, целыми днями на работе. Поэтому риск поругаться гораздо ниже. Ну чего я тебе объясняю. Ты ж не юнец желторотый…
– Не юнец, это ты в самую точку, Василич. Только не понимаю я этого. Жизнь у всех одна, второй не будет, хоть ты тресни. На улице весна вон. Птички там всякие, травка, листочки, а людям не живется спокойно.
– Тебе бы, Андрей, в философы податься или стихи на худой конец сочинять, а ты сыскарем заделался, – хохотнул кто-то из оперов.
Так, вяло переговариваясь,
– Лейтенант Мишечкин, здравствуйте, – поздоровался с приехавшими участковый. С Грохотовым они уже были знакомы, приходилось несколько раз пересекаться по различным делам. По поводу имени участкового они нередко посмеивались. Михаил Михайлович Мишечкин, угораздило же парня. Но тот не обижался.
– Ну, чего у тебя тут, Михаил, – Андрей тоже протянул Мишечкину руку для приветствия.
– Труп на верхнем этаже. Огнестрел. Убили парня выстрелом в висок. Труп обнаружила хозяйка пятидесятой квартиры. На работу вышла, а там – картина маслом. Ну, она в милицию позвонила, я минут через пять тут уже был, так вскользь поговорил с ней. А тут и вы подоспели.
– А кто около трупа дежурит?
– Так она там осталась, а что?
– Ты что, лейтенант, обалдел совсем? Свидетельницу место происшествия охранять оставил? – Андрей от возмущения аж поперхнулся.
– Так я вас пошел встречать, а с ней Петрович еще остался. Из управляющей компании.
– Миш, ты совсем с ума сошел? – от злости Андрей еле сдерживался. – Ты в первый раз что ли? Знаешь же порядок. Ну, я тебе устрою потом проработку по всем каналам.
– Ну, я на три минуты всего отошел, а они там друг за другом присмотрят.
– Присмотрят… Короче, получишь по полной программе.
Они поднялись наверх, где стоял бледный Петрович и дамочка вполне приятной наружности. Петрович комкал в руках заношенную кепку, и все время отворачивался в сторону лифта, дамочка же спокойно смотрела в окно на лестничной площадке. Прямо около двери одной из квартир лежал труп мужчины. На лице у него лежал наивный носовой платочек с вышитыми цветочками. Андрей быстро подошел к телу, приподнял платок, длинно присвистнул и произнес: «Ничего себе… Вот тебе и понедельник».
– Что-то не так, Андрей Васильевич? – участковый обеспокоенно смотрел на него. Вид начальника опергруппы и впрямь был неожиданно подавленным. Можно подумать, впервые труп увидел.
– Труп молодого парня, вот, что не так, или для тебя это в порядке вещей по понедельникам трупы на вверенной тебе территории находить? – неопределенно и зло ответил Андрей. – Ты свидетелей пока в квартиру что ли проводи, начинай протокол писать, а я сейчас место происшествия осмотрю и тоже подойду. Вы из какой квартиры, гражданка?
Он строго и оценивающе посмотрел на свидетельницу. Агния вполне достойно выдержала взгляд.
– Из пятидесятой, из этой самой, так что пройти пока, видимо, не получится, насколько я понимаю. Или вы сами его от моей двери отодвинете? – каким-то придушенным голосом спросила свидетельница, – я этого делать точно не буду.
Андрею показалось, дамочка несколько насмешливо его с ног до головы окинула. Он даже смутился, так неловко ему стало. – Как это я позабыл, мне же дежурный говорил, что труп свидетельница на пороге собственной квартиры нашла, – подумал Грохотов.