Про сельского участкового и нечистую силу
Шрифт:
– Николаев Игорь Васильевич, двадцатое августа сорок девятого года рождения. Значился как диабетик и сердечник. Состоял на учeте. Диагноз – обширный инфаркт, скончался около трёх часов назад. Жена обнаружила.
– Понял, спасибо. Тело перемещали?
– Нет, Фёдор Сергеевич, вас ждём.
"В принципе, неплохая тётенька," – отметил про себя капитан, когда фельдшер вела его в дом, – "и почему я раньше не обращал на неё внимание?" Родина, будто услышав мысли своего спутника, активнее завиляла объeмным задом,
В избе взору Ожогина предстало тело скоропостижно скончавшегося господина Николаева. Оно лежало в прихожей в позе зародыша, его кожа цветом напоминала свежую простыню. Рядом на стульчике ссутулившись сидела дама преклонного возраста и что-то причитала одними губами. Кажется молилась.
– Здравствуйте, – шёпотом произнёс Ожогин, – вы позволите осмотреть тело?
– Ради бога, – ответила женщина, вздрагивающим от слeз голосом, – я пойду пожалуй, в соседнюю комнату, а то не по-себе как-то.
– Вы супруга?
– Да. Надежда Климовна.
Женщина вышла, а капитан снял фуражку, отложил папку и приступил к осмотру.
Запечатлев покойного на камеру мобильного телефона, участковый расстегнул рубаху и осмотрел корпус, несколько раз перевернув тело с одного бока на другой. Не обнаружив на корпусе телесных повреждений, он переключился на другие части тела, ноги и руки. Когда процедура была окончена, Фёдор пригласил Надежду Климовну.
– Мне нужно заполнить несколько бланков, где я могу присесть?
– Да, конечно, сейчас, – всхлипнула хозяйка и предложила полицейскому пройти в комнату, где по центру располагался письменный стол и несколько стульев.
Определив гостю место, Надежда Климовна удалилась. Стул противно скрипнул под тяжестью капитана, нарушая гробовую тишину. Фёдор Сергеевич достал бланки и принялся писать. Но вдруг его взгляд зацепился за дальний угол, туда, где под несколькими иконами, расположенными под самым потолком, валялась какая-то одежда. Она была скомкана и чем-то запачкана. И запах… Этот запах участковый инспектор сегодня уже ощущал… Да, точно! Такой же "аромат" источали коровьи останки в лесу! Правда там запах был во сто крат сильнее, а здесь так, лишь тонкие нотки.
Стул снова скрипнул, отпуская направившегося к вещам Фёдора Сергеевича. Полицейский присел на корточки и принялся осматривать странный ворох. Это была мужская одежда, фланелевая рубаха, майка, спортивные штаны. И вроде бы всё ничего, но эти вещи местами были запачканы кровью и ещё какой-то дрянью. Мимолeтом взор участкового упал на рубашку, а именно на её пуговицы. Они были чёрного цвета, слегка выпуклой формы, с четырьмя дырочками для нити. Да-да, именно такую и нашёл в лесу Ожогин. И, что самое интересное, как раз одна пуговица на рубашке отсутствовала.
– Вы же сели заполнять бланки, а не ворошить грязное бельё! – неожиданно
Капитан подпрыгнул от неожиданности, повернулся на голос… но сильный удар по голове заставил потемнеть в глазах. Офицер увидел силуэт хозяйки в дверях и сознание покинуло его.
Глава 3 Мистика
– Слушай меня внимательно, капитан, – говорил Николаев Игорь Васильевич, – я никогда ни у кого ничего не крал, клянусь тебе. И эти гумеровские коровы, тоже не моих рук дело.
– Я не верю ни единому твоему слову, дед. Против тебя улики, понял? Так что не надо мне тут лепить горбатого.
– Послушай меня, Федя! Меня подставили, понимаешь? Под-ста-ви-ли!
– Не ври мне, старый, у тебя дома в углу, лежит ворох одежды, запачканной кровью! А ещё там на рубахе нет одной пуговицы, которую я нашёл… э-э-э в одном месте…
– В лесу что-ль?
– Откуда знаешь? Я ни о чeм таком не говорил.
– Ха! Откуда знаю, откуда знаю! От верблюда. Сорока на хвосте принесла. Я тебе официально заявляю, я тут не причём и точка!
– Тогда кто причём?!
– Спроси у жены моей, она темнит что-то, племянничка своего, скотину такую, выгораживает. Ведьма старая!
– Подожди-ка, отец, скажи, а умер-то ты почему?
– Напугали меня, вот и умер. Ну всё, пора мне, капитан. Разберись тут, уважь старика. Прощай.
– Стой, Василич, подожди, кто тебя напугал? А как же…
Вдруг вокруг Ожогина разлился сильный запах, от которого перехватило дыхание и заслезились глаза. Это была нашатырь. Мужчина зажмурился и отвернулся, силясь спастись от зловония.
***
– Ожогин, очнитесь, Ожогин! – словно сквозь огромное расстояние слышался голос Родиной.
– Что… что случилось? – промямлил полицейский, с трудом разлипая глаза.
Эльвира Альбертовна совала ему под нос ватный тампон, противно воняющий нашатырным спиртом. Пришлось отстранить её руку от лица, дабы не вдыхать более этого смердящего зелья.
– Фу-ух, Ожогин, Ожогин, ну и напугали вы нас.
– Что случилось? – повторил вопрос постепенно приходящий в себя капитан и огляделся.
Над ним склонилась фельдшер Родина, а чуть поодаль, у стола, сложив руки на груди, стояла Надежда Климовна. Лицо её было белее белого. Напугалась поди, или только сделала вид? "Слава тебе господи, слава тебе господи, слава тебе господи," – шёпотом твердила она, – "живой, родненький, как же так вышло…"
– Вам по голове икона упала. Старинная. Тяжеленная. Повезло, что относительно не сильно досталось. Так, гематома и рассечение, но ничего, компресс сделаем, перевязочку и будете как новенький, до свадьбы заживёт, – бормотала Эльвира Альбертовна и чем то холодным, и мокрым, обрабатывала Ожогину рану.