Пробелы в памяти

Кристальная звезда 17

— А ты еще девственник? — как-то само по себе вырвалось у Сириуса.

— Сириус! — простонал Гарри, краснея еще больше.

Рон громко хохотал, под неодобрительным взглядом Гермионы. Лайон старался подавить желание присоединиться к смеху друга.

— В принципе, мужчины девственниками не бывают, — рассеянно заметил Сириус. — Так просто принято называть тех, кто еще…

— Да, мы знаем, Сириус, — перебила его такая же красная, как Гарри, Гермиона. — Я сомневаюсь в том, что профессор Люпин просил тебя поговорить с Гарри именно так.

— Я вообще не хочу

об этом говорить, — передернул плечами Сириус. — Это Джеймс должен ходить кругами по гостиной, нервно ероша волосы и твердить: «Моему сыну уже пятнадцать! Понимаете, пятнадцать! Я в его возрасте уже не был девственником!» Лили бы обязательно сложила руки на груди и, прищурившись, тихо и угрожающе спросила бы: «И с кем же был твой первый раз?» А я был бы просто вечно веселым крестным, которому нет необходимости ломать голову над тем, как бы получше поговорить на данную тему с подростком.

Сириус тяжело вздохнул, пытаясь отогнать довольно яркие образы друзей. Гарри все еще был красным, но смотрел как-то иначе. Все четверо смотрели как-то слишком внимательно, слишком понимающе.

— А ты хотел стать отцом? — тихо спросил Лайон, глядя на него так, словно от его ответа зависело все.

— Лет с четырнадцати, — отозвался Сириус. — Помню, я тогда впервые в жизни взял на руки младенца, это была Тонкс. Она была такой маленькой, только с ярко-красными волосами. Смотрела на меня и что-то весело лопотала. Я люблю щен… детей! Спросите Молли, она расскажет вам, как я нянчился с Биллом и Чарли. Потом с Перси и близнецами. Они все любили слушать мои истории. Каждый пытался сделать так, чтобы я играл только с ним, иногда дрались из-за того, что не могли поделить меня. Конечно, я прекрасно осознавал, что играть с чужими детьми, совсем не то же самое, что растить собственного ребенка. Но от этого осознания мало что менялось. — Сириус улыбнулся внимательно слушающим подросткам, отметив, что Гермиона находится в состоянии шока. — Должно быть, не такого ответа вы от меня ожидали. Но я ответил честно!

— Ты умеешь удивлять, — пробормотала Гермиона. — Уверена, что ты еще сможешь стать отцом. Тебя оправдают…

— Не надо, Гермиона, не говори о будущем, — поморщился Сириус. — Сейчас мне необходимо позаботиться о вас…

— Ты уже стал, — перебил его Лайон. — Для Гарри уж точно. Да, Гарри?

— Ты мой самый близкий человек, Сириус, — улыбнулся Гарри. — Я понимаю, что ты не хочешь заменять Джеймса. Но лучшего крестного пожелать нельзя!

— Спасибо! — улыбнулся Сириус, наблюдая все же за Лайоном. — Уж извините, что так поздно!

Лайон пожал плечами, словно говоря, что ему все равно, насколько поздно.

— Нам пора, иначе опоздаем на уроки, — спохватилась Гермиона.

— У нас сейчас зелья, — простонал Рон. — Сириус, а ты не мог бы наложить на Снейпа долговременные веселящие чары?

— Боюсь, веселый Снейп не встречается в природе, — усмехнулся Сириус. — А потому это всех напугает. До связи, ребята! Отбой!

Сириус убрал зеркало обратно в карман, рассеянно отметив, что теперь они будут воспринимать его иначе. Кажется, теперь они сумеют

увидеть в нем другого человека за всеми этими масками. Гермиона уж точно сумеет.

— Я еще не стал отцом, Лайон! — вздохнул Сириус, поднявшись на ноги. — Мне двенадцать лет еще наверстывать.

***

Ветер был прохладным, он ерошил его длинные волосы. Мимо проносились осенние листья. Здесь по-прежнему пахло травами. Сад был осенним, красивым и необычным, как и всегда. На покосившейся калитке появилась еще одна табличка с надписью: «Омела на ваш выбор». А над домом висела луна, хотя сейчас было раннее утро. Сириус медленно открыл скрипнувшую калитку и побрел к все такому же удивительному дому по зигзагообразной тропинке.

Он не мог бы внятно объяснить, что он здесь делает. Но после разговора с Лайоном, он подумал о Лавгудах и решил, что было бы неплохо поговорить с Ксенофилиусом. Не важно, о чем поговорить. Главное, просто доказать Ксенофилиусу, что он не виновен, что все ложь. Почти все…

Сириус трижды ударил чуть потускневшим дверным молотком по массивной, черной двери. По бокам от крыльца стояли яблони, увешанные омелой с круглыми белыми ягодами. Сириус опустился на верхнюю ступеньку крыльца, повернувшись к двери спиной. Как же часто он видел издалека Мелоди и Пандору, сидящих на этом крыльце и о чем-то беспечно болтающих.

— Добрый день! — Дверь позади него открылась.

— Представляешь, мне сегодня тридцать шесть, — пробормотал Сириус, услышав, что к нему подошли ближе. — А когда-то я думал, что не доживу до двадцати. Как думаешь, доживу ли до сорока?

— Если захочешь, — отозвался хозяин дома. — А ты выглядишь не так ужасно, как на фотографиях, — хмыкнул Ксенофилиус, опустившись рядом с ним.

— Стараюсь, — улыбнулся Сириус, повернув голову.

Он был все таким же. Только белые волосы стали напоминать сахарную вату, которую так любят продавать маглы в парках развлечений. Глаза все такие же косые, и смотрит он насторожено. Не доверяет, но прогонять и вызывать мракоборцев не торопиться.

— Читал твою статью о себе, — хмыкнул Сириус. — Мне понравилось, — улыбнулся он.

— Оу, если бы я знал, что ты будешь это читать, то написал бы что-нибудь побредовее, — усмехнулся Ксенофилиус. — Пытался завести гномов, но они все снова убежали к Уизли, — вздохнул он, обведя сад рассеянным взглядом.

— Могу предложить гиппогрифа, — отвернулся от него Сириус. — А то он уже чахнет от вынужденного заключения.

— Гиппогрифы тоже интересные существа, — пробормотал Ксенофилиус. — Думаю, Полумне понравится.

— Твоя дочь? — спросил Сириус.

— Да, моя маленькая девочка, — улыбнулся Ксенофилиус. — Она очень похожа на Дору, — тихо прибавил он.

Сириус грустно улыбнулся, быстро посмотрев на него. Ему казалось, что Полумна притворяется странной, чтобы отпугнуть от себя недоброжелателей. А настоящие друзья не обращают внимания на странности. И именно благодаря притворству она способна лучше видеть людей. Пандора поступала точно так же.

— Тебя еще не оправдали? — вдруг спросил Ксенофилиус.