Пробка
Шрифт:
— А ты думаешь, Нина не знала?
— Значит, и об этом тебе моя жена рассказала! И ты еще утверждаешь, что не спал с ней! Да о таких вещах кому попало не рассказывают!
— Замолчи!
— Сам замолчи! Почему я должен слушать о том, как вы с моей женой…
Грекову показалось, что друг сейчас сорвется. Нет, он не железный. Вон как желваки заходили! Стоит его провоцировать дальше? Нет, слово, обозначающее то, чем лучший друг занимался с его женой, Греков сказать не осмелился. Довольно. Пока довольно. Непродуманная атака может захлебнуться.
— Оставим
— Ушел и ушел.
— Я знаю, что тебя тогда вызывали на коллегию.
— Что-о?!
Вот, значит, как. Петров навел справки! Но ведь это не в его компетенции! Их организации принадлежат к разным ведомствам! Старший оперуполномоченный райотдела по особо тяжким преступлениям не может заниматься служебным расследованием старшего следователя прокуратуры. На то есть соответствующие органы. А дело пахнет служебным расследованием. Юрий Греков через это уже проходил. Так откуда Петров узнал?
— Тебе интересно, откуда я узнал? — словно читая его мысли, спросил тот.
— Да, черт возьми! — И Греков рванул ворот рубашки. Еще одна пуговица оторвалась.
— А ты догадайся.
— У тебя что, друзья в прокуратуре?
— А у кого их нет? — усмехнулся Петров. — Не забывай, сколько лет я в органах работаю. Мы ж сотрудничаем!
— Это утечка информации. Они не имели права.
— А ты имел право брать взятки?
— Это не доказано.
— Доказано. Еще тогда было доказано. Да тебя просто пожалели, Юра! Отпустили в область. Думали, ты исправишься.
— Все берут.
— Нет, не все.
— Большинство.
— А ты на статистику не сваливай. И потом, сейчас не те времена. Тем, кто берет, придется отвечать. Я знаю, что ты до денег жадный.
И поверь, мне бы и в голову не пришло подозревать тебя в чем-то, если бы не…
— Если бы не…
Вновь зазвонил мобильный телефон Петрова. Юрия Грекова сегодня не беспокоили. Все знали, что он хоронит жену.
— Да, — сказал Володя в трубку. Греков прислушался.
— Что ты говоришь? Старший Петухов пустился в бега? А откуда он узнал, что в доме у родителей обыск? Ах, неизвестно! Ну, лови. Я попробую с его матерью связаться. Представь себе, по иронии судьбы она рядом — в той же пробке, что и я. Да, я дурак, ей сказал. То есть она позвонила, и… В общем, глупо получилось. Попробую убедить ее уговорить своего старшего на явку с повинной. Все равно ведь поймаем. А что Павел? Напуган? Ладно, не трогай его и не дави. Поласковей. Запутался парень. Засаду у Анатолия? Ну попробуй. На связи. Давай.
Петров дал отбой и повернулся к Юрию Грекову:
— Все слышал?
— Только тебя, — нехотя сказал тот.
— Петухов-старший пустился в бега. Думаю, что мать его предупредила. Ах, Антонина Дмитриевна! Вот так всегда! Матери хотят им, как лучше, а получается…
Петров не договорил, махнул рукой и вздохнул.
— А чего это он сорвался? — мрачно спросил Юрий Греков:
— Камешки-то они украли. Ба! Совсем забыл! — и Петров хлопнул себя
И он принялся набирать номер. Лицо у Грекова при этом стало странное, словно тень по нему промелькнула. Он вновь покосился влево, на красный «ягуар». И тут Алина повернулась и подняла голову. Из-под шляпы сверкнул насмешливый синий взгляд.
«А помнишь?..»
Киска, обидевшись на «маленькую шлюшку», тем не менее поднесла к уху трубку и замерла. Антонина Дмитриевна стиснула зубы, чтобы не застонать от отчаяния — таким долгим показалось ожидание. Гудки все длились и длились. Бесконечно. Киска уже начала терять терпение и кусать губки, как в трубке раздался грубый мужской голос:
— Да.
— Наконец-то! — сказала Татьяна. Остальные тут же на нее зашикали.
— Толя, ты где? — пискнула Киска.
— В п… — заматерился тот. — Чего звонишь?
— Тут мама с тобой хочет поговорить.
— Чего? А вы где?
— Мы в автобусе.
— В каком на х… автобусе?
— С Нининых похорон едем.
Пауза. Анатолий напряженно о чем-то размышлял.
— Толя? — вновь пискнула Киска.
— Чего ей надо?
— Толя! — раненой птицей вскрикнула Антонина Дмитриевна и стала выхватывать трубку из Кискиных рук. — Дай сюда!
— Ой! Больно! Толя, я не виновата! — И Киска выпустила из рук аппарат.
— Толя! — торопливо заговорила Антонина Дмитриевна в трубку. — Что там у вас случилось?
— Не лезь не в свое дело, — отрезал старший сын.
— Да как же не в свое-то? Ты бы хоть брата пожалел! Ладно, мать не пожалел! Отца! Но брата-то зачем впутал? Ведь как ты с ним маленьким нянчился! Помнишь, Толя? В коляске его возил! В садик отводил! Как на рыбалку с ним ездили! Ведь ты его любишь, Пашку! Неужели для тебя нет ничего святого, Толя?
— Не капай на мозги, — мрачно сказал тот. — Да я и сам уже не рад, что Пашку втянул. Позвонил к Грековым на квартиру — хозяин там.
Ну, думаю, надо на дачу наведаться. Нет никого — пошарим на кухне, если там хозяйка, так с ней потолкуем. Хотелось по-семейному дельце обтяпать. Не делиться ни с кем. Жадность погубила.
— Да как ты мог?! Как же ты на это решился-то? А?
— Сама виновата. Все про Нинку, про деньги. Каждый день об одном и том же. Надо было молчать. А ты растрещалась, сорока!
— Что ж теперь делать-то?
— Ноги в руки и бежать. Вот что.
— Ты где сейчас, Толя?
— В машине.
— Куда ж ты едешь, сынок?
— Куда надо. Тебе скажи.
— Толя, я тебя заклинаю: вернись!
— Еще чего!
— У нас в доме обыск.
— Это я уже знаю.
— Честно скажи: спрятали чего?
— Узнаешь.
— Ты вернись, сынок, скажи, что Павла с тобой не было. Правда, есть у них какой-то свидетель, но ведь темно уже было. Скажем: обознался, мол. А мы с отцом подтвердим: на диване сидели, телевизор смотрели. Не могу я вас двоих потерять. Скажи: друг с тобой был. Не брат.